или руками, да и что бы им еще оставалось делать - университетов они не оканчивали, хорошо, если их способности были где-то на уровне начальных кругов. Мари увязалась с Эриком, и хотя он не вполне понимал ее мотивов, все же решил, что от человека, знающего Мальной, будет больше пользы, чем вреда. И оказался прав. В восточной части материка порталов не было, передвигаться пришлось на телеге, которая, как и лошадь, принадлежала Мари. А Эрик оказался куда менее подготовленным и куда более изнеженным путником, чем пожилая знахарка. Впрочем, была ли она такой пожилой, какой казалось поначалу, возникали сомнения. Маги Высших кругов обладали не только бессмертием, с внешним старением у них тоже были особые отношения: они выглядели на тот возраст, на который себя ощущали. Потому среди них можно было встретить и весьма бодрых седовласых мужичков нескольких сотен лет от роду, подобно Верховному магу Мальноя, и дедков, едва дотянувших до первой сотни, и, изредка, даже юнцов, заставших чуть ли не основание Вейесского университета (один из его проректоров как раз был тому примером). Эрик не знал, на какой круг магии могла бы претендовать Мари, если бы получила официальное образование, ее способности - настоящие, те, что она унаследовала с кровью правителей Мальноя, а не низкопробная ерунда вроде целительства, в которой Эрик мог ее с легкостью обойти, - не были похожи ни на что из известного на Западе. Но отношения со старением у Мари, похоже, были сродни тем, что и у Высших магов, и путешествие с Эриком влияло на нее как нельзя лучше. Лицом она уже походила на ту юную королеву, которая изображена была на портрете, хранившемся в дворцовой библиотеке Мальны, только седые волосы выделялись разительным контрастом. Между строк читалось, что Мари заметно менялась внешне тогда, когда Эрик вел себя при ней, как галантный кавалер и заботливый мужчина, а еще когда в их отношениях явно чувствовалась химия. Правда сам Эрик с трудом увязывал эти изменения с собственными действиями. Зато для Егора это был повод задуматься. А что, если Вера была в чем-то похожа на Мари, что, если его, Егоровы попытки заботиться о ней, как мужчина должен заботиться о женщине, тоже были важны? Он вспоминал, как она смущенно улыбалась в такие моменты, а в ее глазах загорался какой-то особый огонек. В такие моменты Егору казалось, что ей становится тесно в роли доброй мамочки, которая вечно обо всех печется, и она превращается в обычную девушку, немного застенчивую, но игривую и беззаботную. Он высмолил несколько сигарет подряд, пока думал об этом. А потом услышал, как Вера зовет его с балкона. Был уже вечер, и как всегда в сумерках, запахи слышались сильнее. На этой неделе во дворе зацвела липа, старая и очень высокая. Она росла с краю от детской площадки, Егор помнил ее с малолетства, тогда она едва доходила макушкой до высоты третьего этажа, а теперь уже переросла его, шестой. Еще когда учился в универе, его мать и Светина поговаривали, что стоит обратиться в ЖЭК, чтобы дерево спилили, мало ли, сломается во время грозы и завалится на дом, побьет все окна. Но, кажется, так и не обратились. Заморачивались ли этим другие соседи, Егор не знал, но липа вот она, стояла до сих пор. И пахла так, как пах Верин чай, который она заваривала в трехлитровой банке, когда зашла однажды в гости. - Держи подарок! - Вера передала через балконные перила небольшое ведерко с какими-то ягодами. Егор придвинул инвалидную коляску поближе, забрал ведерко и заглянул внутрь - почти до краев оно было наполнено земляникой. Темно-бордовой, душистой, со стебельками и чашелистиками. - Лесная уже сошла, увы. Профукала я ее по срокам. Весна в этом году была ранняя, обычно в такое время самая пора лесной, а луговая только начинает созревать. - Ты ездила в лес? - поинтересовался Егор, хотя и без этого вопроса было понятно, что да, ездила. Но вот ему о своих планах не сказала. Нет, Вера - человек свободный, и отчитываться перед ним не обязана, Егор уже почти научился вовремя одергивать себя, если начинал загоняться по этому поводу. Но сейчас было нечто другое. Он привык, что Вера в последнее время охотно делилась с ним тем, что вызывало у нее сильные эмоции. Лес - вызывал. Но о том, что она собирается туда, она не упоминала ни сегодня, ни в один из дней накануне. И это было обидно. Словно вместе с этим рвалась или истончалась какая-то невидимая нить, протянувшаяся между ними. - Да. Давно уже душа просила, но то в универе горячая пора, то теперь в ремонте вся. Засуетилась совсем. А сегодня Мак позвонил, говорит, от работы голова кругом, скоро на людей кидаться начнет. Вот и решили с ним в лес махнуть, развеяться. Мак, значит... Егор понял, что очень хочет курить, хотя буквально перед тем, как его позвала Вера, от сигаретного дыма уже тошнило. Но ни пачки, ни зажигалки он, как назло, с собой на балкон не взял. - И как, развеялись? - отрывисто бросил он и, чтобы хоть чем-то занять руки, загреб ягоды из ведерка и прямо с ладони, целой горстью, отправил ее в рот. О том, что с ягод надо было оборвать чашелистики, он вспомнил уже после, но теперь это, казалось, не имело значения, как и все остальное, кроме вкуса земляники - насыщенного и чуть терпкого, с какой-то особенной, яркой, ни разу не приторной сладостью. Садовая клубника, которую Егору, конечно, доводилось едать, даже и рядом не валялась с этими ягодами. Их мякоть буквально таяла во рту, а мелкие косточки-семена приятно похрустывали на зубах. Егор сплюнул на ладонь несколько чашелистиков, которые остались на языке, закинул их в банку-пепельницу и загреб еще горсть земляники. - Развеялись, - подтвердила Вера, пока он жевал. - В лесу грибов чуть-чуть набрала, на лугу - земляники два ведерка. В этом году ее много и видишь, какая крупная. Наверное, и лесной был хороший урожай. Эх... Теперь уже осыпалась вся, с поляны если ягод десять соберешь - и то хорошо. Чем Вере не нравилась луговая земляника, Егор не понимал. Он закинул в рот еще одну горсть ягод и подумал, что, пожалуй, ничего вкуснее никогда в жизни не пробовал. - Мак мне иван-чая в дождевик нащипал... - продолжала Вера. - В дождевик? Как это? - опешил Егор. Это было настолько странное действие, что даже какой-то там непонятный чай, который Иван, удивил не настолько. О том, что это какая-то трава, Егор все же смутно догадывался. - Ага, - кивнула Вера, заулыбавшись так, что стало ясно: сейчас прозвучит очередная занимательная история. - У меня было два ведерка и пакет. В пакете - грибы, ведерки - для земляники. Пока ее собирала, Маку заняться было нечем. Он иван-чай очень любит, а у меня все запасы еще зимой кончились. Говорю, нащипли тогда его. Он как раз сейчас в цвету. - А что за иван-чай такой? - с набитым ртом перебил ее Егор. Ему уже и курить расхотелось, и даже взгравшая было злость на Мака улетучилась, как не бывало. - Растение такое, - пожала плечами Вера. - Листики узкие, как у ивы, растут вокруг стебля. А на макушке цветы - ярко-розовые, иногда чуть-чуть сиреневатые. Поляны с ним - невероятно красивые, словно огнем полыхают. Иван-чай еще называют пожарником или огненной травой... - Из-за цвета? - догадался Егор. Он никогда не видел ничего подобного вживую, но картина цветущих розовым лугов, березовых рощ в отдалении и церковных маковок, венчавших высокие деревянные крыши, сама собой предстала перед глазами. Встречал он что-то подобное на полотнах живописцев, теперь уж и не вспомнить, каких. - Не только, - Вера качнула головой. - Он первым заселяет пожарища. Знаешь, бывает, выгорит кусок леса, везде стволы обугленные, а в середине лета между ними все розовым горит, аж глаза режет. - Так дождевик-то тут при чем? - А, ну так пакета-то пустого не было, а Мак - товарищ предусмотрительный и прогнозам погоды не верит. Взял с собой дождевик, он в итоге пригодился. Мак его застегнул, рукава и ворот узлами завязал и нащипал в него иван-чая, как в пакет. Вот и вся история. Теперь у меня есть целый дождевик иван-чая. - Уголки Вериных губ подскочили вверх, и стали слегка заметны ямочки на щеках. Она частенько улыбалась так после того, как что-то рассказывала, не слишком различимо, но очень лукаво, если приглядеться. - Сегодня будешь заваривать новый чай? - уже в предвкушении поинтересовался Егор. - Нет, рано пока. Это тебе не мята: с грядки сорвал - и в кипяток. Сначала надо отферментировать - набить плотно в банки, чтобы он там немного подбродил. Потом просушить. И после уже заваривать. Я его через мясорубку пропускаю прежде, чем в банки набивать. И мне проще, и процесс быстрее идет. А есть умельцы, которые листики целыми оставляют и перед сушкой каждый в трубочку скручивают. Но, как по мне, это лишний геморрой. - Она пожала плечами и, просунув руку через решетку, подхватила из ведерка горсть земляники и закинула в рот. Егор, опомнившись, протянул ей ведерко обратно через перила. - Ты чего, не хочешь больше? - удивилась Вера. - Хочу... - смущенно признался он. - Но я и так уже много съел, а тебе еще варенье варить. - Да хватит мне на варенье! - Вера ладонью подпихнула ведерко обратно на Егорову сторону балкона. - Захочешь, я тебе и второе отдам. Какой смысл ягоды на заготовки переводить, если свежими они вкуснее? - Но разве?.. - начал было Егор и осекся. Потому что сам в это