ак мать умерла. «Суп-лапша домашняя на курином бульоне», - говорила она, непременно используя полное название, значившееся в ее большой кулинарной книге. Она всегда была щепетильна в деталях. И Егор сам не заметил, как вслед за этим коротким воспоминанием у него сорвался следующий вопрос: - Домашняя? Соседка покосилась на него несколько озадаченно. - Магазинная. - Что? - снова вырвалось у Егора. Он мысленно обругал себя. Смотрелся, небось, со стороны не только паралитиком, но и дауном. Что ж его сегодня так и тянет на тупые вопросы? - Лапша, говорю, магазинная, - терпеливо, словно маленькому ребенку, пояснила соседка. - Делать мне нечего, как с тестом для нее возюкаться. Сейчас все это продают готовенькое. Но, если тебя интересует бульон и все остальное, то это я сама делала. - Ясно, - пробурчал себе под нос Егор. - Так ты будешь? - Нет. - Магазинная лапша смущает? - На сей раз соседка включила иронию в голосе. - Ничего меня не смущает! - огрызнулся Егор. - Я не хочу есть! У меня есть еда дома, я уже говорил. Просто нет курева. И купить не на что. Но это временно. На днях появятся деньги. Я тебе заплачу за все твои сигареты! - О, как! Надо же! - с издевкой бросила она и рассмеялась. - Тогда не забудь посчитать, сколько выкурил. А то вдруг вернешь долг не сполна, и я обеднею от этого. Она сделала последнюю затяжку, наклонилась, чтобы взять пепельницу, которая, видимо, стояла где-то рядом на балконе, затушила сигарету, развернулась и ушла. Егор прикрыл глаза, докуривая. Он опять забыл одеться потеплее, и теперь его трясло - то ли от холода, то ли от злости. От соседкиных подачек было противно. Они заставляли чувствовать себя беспомощным калекой. Впрочем, если смотреть правде в глаза, в чем это было иначе? Спустя несколько часов он злился еще больше - из-за того, что голод окреп. Пустой желудок сводило от спазмов, и немного кружилась голова. Егор пробовал пить воду, заваривал чай с сахаром (хоть что-то съедобное в этом доме осталось) - бесполезно. Сколько так еще могло продолжаться? День? Два? Он все равно не дотянет до первых выплат без какой-либо пищи. А если и дотянет, кто купит ему продукты и принесет? Все шло к одному: просить помощи придется - рано или поздно. Так какая разница, когда это произойдет? На улице уже начинало темнеть. Он накинул на плечи свою старую ветровку, пылившуюся на вешалке в коридоре (мать при жизни так и не удосужилась убрать ее в шкаф, а Егору было все равно), и, выдохнув, решительно направился на балкон. Соседки видно не было. Она вообще дома? Егор перегнулся через перила, заглянув в ее окна, - там горел свет. Переступать через себя - через собственную гордость - было невероятно противно. Егор долго медлил, прежде чем сделать то, на что и так уже решился. - Вера... - позвал он, делая над собой усилие, чтобы назвать соседку по имени. - Ве-ер! В первые полминуты ничего не произошло, и он уже почти плюнул на свою затею. Стоило немедленно вернуться домой. Да. А попросить помощи он попробует в другой раз - когда-нибудь потом, но не сейчас. Он успел развернуть коляску, когда услышал, как открылась балконная дверь. Осторожно заглянул за отсыревшие, набухшие листы ДСП, закрепленные проволокой на кованой решетке. Соседка... Вера (да, стоит звать ее так, раз уж придется общаться) подходила к перилам, скрестив на груди руки. Во взгляде - смесь интереса и какой-то учительской строгости. - Я думала, мне послышалось. Оказывается, нет, - бесцветно прокомментировала она. - Нет. Не послышалось, - подтвердил Егор. Он облизнул губы, подбирая слова. Нет, вообще-то он давно уже их подобрал, но сейчас они почему-то все в один миг забылись. И Вера, похоже, не собиралась ему помогать, молча наблюдая за его потугами. - Слушай... - пробормотал он, - насчет твоей лапши... Можно? Ему стоило труда поднять голову и посмотреть Вере в глаза. Она усмехнулась - легко, без издевки и сарказма. - Сейчас разогрею и принесу, - сказала она. - Подожди. - И ушла в кухню. Лапша была безумно вкусной, как и борщ. Домашние были болтавшиеся в бульоне полоски теста или нет - не имело значения. Мать, когда делала лапшу, устраивала из этого целый ритуал (как и из готовки любого блюда, впрочем). Чего-то там колдовала с мукой, вымешивала, раскатывала, нарезала, сушила, раскладывала по баночкам, завязывая марлей горлышки, чтобы хранить до употребления. Еще Егор помнил, что в ее супе-лапше был только бульон, непосредственно лапша и половинка вареного яйца, опускавшаяся в тарелку перед подачей на стол. В тарелке, которую принесла Вера, яйца не было, зато имелись картошка, морковка и лук. Вареный лук Егор всегда терпеть не мог, но тут почему-то заглатывал, не замечая. Вера молча курила, пока он ел. И так же молча забрала пустую тарелку и принесла добавки. Вторая порция, как и в прошлый раз, дала ощущение сытости. - Спасибо... большое, - проговорил Егор, возвращая тарелку. - Пожалуйста, - едва заметно, одними уголками губ улыбнулась Вера. Она не пыталась съязвить или подколоть - в этот момент, хотя могла бы. И за это Егор был ей благодарен. - Тебе нужны сигареты? - спросила она. - Нет... спасибо, пока не нужны, - соврал он. Ту, последнюю, он уже выкурил, но брать новые было... неудобно. Вера и так накормила его. Хотя не была обязана. После всех его грубостей - особенно. - Хорошо. Если понадобятся - обращайся. - Она сделала вид, что поверила. И на том спасибо - очередной милостыни за сегодня Егор бы не выдержал. Наверное. Он кивнул и поторопился убраться в квартиру. Насчет сигарет он, конечно, погорячился. Ближе к десяти вечера курить хотелось невыносимо. Голод, впрочем, тоже давал о себе знать. Снова. А еще Егор понимал, что сделал какую-то глупость с Верой. Лапша была, конечно, чудесная, но имела свойство усваиваться. А вот еды у него дома не прибавилось ни на грамм. И как прожить еще пять дней - и это минимум, - оставалось загадкой. Как ему стоило поступить? Попросить у Веры взаймы? Да, и еще попросить ее сходить в магазин на одолженные ей же деньги - прекрасно! Тем более, что давать взаймы алкашу в инвалидной коляске - тот еще риск. Нет, Егор вернул бы все до копейки, но как едва знающий его человек мог быть уверен в этом? Мать так и вовсе не уставала предостерегать его от таких заемщиков. Как, впрочем, и от любых. «Дружба - дружбой, а деньги - деньгами, - говорила она. - Там, где начинаются деньги, дружба заканчивается». Раздумывая об этом, Егор колупался в графическом редакторе. Пора закругляться с этими обработками фотографий - на время - и подыскать более интересный проект. Ему, кажется, приходило несколько предложений, связанных с дизайном сайтов. Или не стоит? С фото он хотя бы сможет максимально быстро заработать денег, хоть и не особо много. Он не сразу понял, что кто-то зовет его. Чересчур увлекся работой и размышлениями, да и голос Веры через закрытую балконную дверь звучал слишком тихо. Он накинул куртку (благо бросил ее здесь же, на диване) и выбрался на балкон. - Не спишь? - поинтересовалась Вера, выглядывая из-за листа ДСП. Егор мотнул головой. - Курить будешь? Егор медлил. Предложение было очень соблазнительным, но... - Мне скучно одной курить. Возьми сигарету, - сказала она, протягивая пачку и зажигалку. Врала, конечно же. Но уличать ее в этом не хотелось. Не тогда, когда она держала в руках то, о чем Егор так страстно мечтал последние полдня. И он сдался. Пока он прикуривал, она пропала. А потом вернулась с тарелкой дымящихся оладий. - Что это? - ошарашенно выдавил Егор. Вера пожала плечами: - Оладьи. - Вижу, - буркнул он. - Я же не слепой. Но зачем? - Господи! - Она закатила глаза. - Ну зачем еще нужны оладьи? Конечно, чтобы их есть! Или ты знаешь какие-то еще способы применения? Егор знал: как минимум выкинуть. Или, если включить фантазию, можно было придумать еще с десяток. Но пахли они так притягательно - свежей выпечкой и немного растительным маслом, - что ни о каком, кроме Вериного, и думать не хотелось. - Ты хочешь, чтобы я их съел? - осторожно поинтересовался он. Очередная милостыня. Как же их много было за два дня! И зачем Вере все это? - Можем, конечно, и вместе это сделать, - улыбнулась она. - Но в меня уже все равно много не влезет - напробовалась, пока жарила. Егор молча протянул руку за тарелкой. Помимо оладий, посыпанных сахаром, там была еще сметана - пару ложек, растекшихся с краю. - Не поздновато для мучного? - пробухтел Егор, снимая пробу. - А ты следишь за фигурой? - с усмешкой спросила Вера. Он не стал отвечать. Было так вкусно, что не хотелось отвлекаться. Даже сигарета так и тлела в левой руке, пока правой он макал оладьи в сметану и отправлял в рот. Он так и не смог уничтожить все - наелся раньше. - Остальные можешь забрать. Тарелку завтра отдашь, - объявила Вера. - Спасибо, - кивнул Егор. Соглашаться было неприятно, но отказываться - глупо, он уже понял это. А еще нужно было как-то поговорить... попросить ее о том, чтобы... О чем именно - он не знал. О чем вообще можно попросить человека, которого знаешь два дня, чтобы это укладывалось в рамки разумного и позволило не умереть с голоду одновреме