– А что, когда вы планировали эксперимент, такой вариант не предусматривался? – удивился один из сидящих за столом.
– Конечно, предусматривался, Карл. Потому и есть возможность одномоментного устранения инструментов воздействия.
– Это вы про предков? – поднял брови Карл. – Не считаете, что это несколько… гм… жестоко?
– Ваша схема, конечно, привержена гуманизму, однако хотелось бы напомнить, что вы голосовали за эксперимент, даже зная о некоторых вероятных осложнениях. Так?
Карл слегка смутился:
– Я не считал и не считаю этот эксперимент совершенно необходимым. Но, тем не менее, не думаю, что расходный материал так легко можно уничтожать.
– Карл, я прекрасно понимаю логику вашей школы, но вы сами голосовали за его проведение. Посему считаю ваши замечания несколько неуместными. Кстати, Фил, есть какие-то новые данные от Стива?
– Стив и его группа продолжают вести включенное наблюдение. Как вы знаете, по условиям двойного слепого правила, наши добровольцы не имеют полной картины происходящего для минимизирования влияния на течение…
– Фил! – неожиданно рявкнул строгий седобородый мужчина, дотоле прятавшийся в тени. Седобородый стряхнул пепел сигары и встал из глубокого кресла:
– Не надо нам разжевывать прописные истины. Мы не студенты третьего курса.
– Прошу прощения, Зиг, – смущенно поправился Фил. – Увлекся…
– Мы не на стэнфордских лекциях. И даже не на тавистокских. Продолжайте.
– Спасибо. Так вот, сегодня утром Стив послал очередной отчет. Эти «штрафники» вместе с экспериментальной группой обнаружили популяцию, которая не прошла генетическое кодирование и модуляцию.
– Что, простите? – не понял Карл.
Фил вздохнул:
– Они нашли религиозных фанатиков, вера которых не позволяет вмешательство в генотип. Тело как храм Божий и прочая религиозная ересь. Мне хотелось бы получить консультацию у культурологов и антропологов, но тогда придется привлечь посторонних людей, а это может вызвать утечку информации.
– Хм… По фанатикам у нас есть свой специалист. Густав! Вы можете охарактеризовать ситуацию?
– Конечно, нет, – развел длинными руками еще один участник научного совещания. – Слишком мало информации. Я даже не знаю, к какой конфессии относятся эти… гм… найденыши.
– Но ведь в истории было что-то подобное? – пыхнул сигарой Зиг и подошел к камину, в котором потрескивали настоящие дрова. Не какая-то примитивная 4Е) – иллюзия, а самые настоящие. Дубовые.
– Отдельные группы маргиналов, как правило, исламского толка. Старокатоликов мы локализовали и размыли еще в прошлом веке.
– А кто в этой, как ее? Старой Вятке? Да, Старой Вятке. Кто там жил до Умиротворения?
– Если не ошибаюсь, большинство – агностики и атеисты, небольшая часть исламистов, совсем немного христиан ортодоксального направления. Но как они могли сохраниться в центре Евразии?!
– В центре Сибири, говорят, до сих пор снежные люди бродят, – хихикнул Бархус.
– До Сибири оттуда далеко. Это окраина Большой Москвы. Правда, после нее экологический заповедник начинается, «Северные Планетарные Легкие». Южные, я напомню, в Амазонии…
– Карл, вы заткнетесь, наконец? По-моему, у вас профессиональная деформация! Нет?
Карл замахал руками перед собой и сел в кресло, словно показывая: молчу, молчу!
В кабинете повисла тишина, пронизанная синим табачным дымом и запахом коньяка.
Зиг медленно зашагал по кабинету. Остальные члены Ученого совета молча следили за ним.
– Власти в курсе произошедшего?
– Наверняка уже в курсе, – ответил Фил.
– Тогда мое предложение будет таково, – медленно сказал Зиг. – Эксперимент пока продолжить. Тем самым мы выявим маргинальные популяции, если таковые будут. Лишний материал для исследований нам не помешает. В то же время приготовить все необходимое для свертывания эксперимента, если будет угроза его окончательного выхода из-под контроля.
– А что с отработанным, материалом? – поинтересовался Густав.