Противник впервые применил здесь свои новые истребители Ме-109ФА и Ме-109ФГ. Несколько облегченные, с перефорсированными двигателями, они по основным качествам не уступали нашим самолетам. Бороться с ними было довольно трудно. Лишь несколько позже, когда мы узнали их слабые стороны, дело, как говорится, пошло на лад. Оказалось, что новые "мессершмитты" облегчены за счет бронезащиты летчика. Некоторые из них совсем не имели бронеспинки. Так что немецкий летчик представлял для нас отличную мишень. Потери таких самолетов росли день ото дня, и, очевидно, именно это вскоре вынудило фашистское командование убрать их отсюда.
Но авиация врага не уменьшила натиска. Летчики 434-го авиаполка по-прежнему находились в воздухе от темноты до темноты. К концу июля, когда полку приказали прикрывать советские войска, переправлявшиеся на левый берег Дона в районе Калача, борьба в воздухе достигла своего апогея.
Особенно напряженным было для нас 26 июля. В этот день каждый летчик произвел по шесть - семь боевых вылетов. А всего полк провел одиннадцать групповых воздушных боев и уничтожил тридцать четыре немецких самолета.
Почин сделала семерка истребителей, возглавляемая капитаном В. П. Бабковым. Она вылетела в район Калача ранним утром и, едва достигнув Дона, обнаружила под собой большую группу пикировщиков Ю-87, изготовившуюся для удара по переправам. "Юнкерсов" насчитывалось до пятидесяти. Вражеских истребителей поблизости не оказалось. Капитан Бабков решил ударить одновременно всей семеркой сверху по голове колонны бомбардировщиков. Он рассчитывал на то, что если первая атака окажется удачной (а для этого были все условия - преимущество в высоте, внезапность), то даже уцелевшие "юнкерсы" не причинят вреда переправам. Прежний боевой опыт подсказывал, что, увидев разгром головных самолетов, остальные беспорядочно сбросят бомбы и повернут назад.
По команде ведущего семерка энергично развернулась и на большой скорости ринулась вниз. Первая атака оказалась на редкость успешной - сбиты пять "юнкерсов". Строй противника распался, бомбардировщики заметались, чем не замедлили воспользоваться наши истребители. Растерянность немцев позволила им уничтожить еще четыре "юнкерса". Остальные, как и предполагал капитан Бабков, раскрыли бомболюки еще до подхода к Дону и начали разворачиваться на обратный курс. Однако и после этого истребители не оставили их в покое. Последующими атаками семерка капитана Бабкова довела счет уничтоженных вражеских бомбардировщиков до одиннадцати, не потеряв ни одного своего самолета. Убедительная победа!
Второй группой истребителей, патрулировавшей над донскими переправами, командовал капитан Избинский. В группе было всего восемь "яков", а встретили они до тридцати вражеских бомбардировщиков под прикрытием девяти "мессершмиттов".
Избинского не обескуражило такое неравенство в силах. Он отметил про себя, что бомбардировщики идут в плотном боевом порядке, истребители прикрытия держатся несколько в стороне от них, и тоже компактной группой. Нашей восьмерки они пока не обнаружили - иначе рассредоточились бы. Эта особенность обстановки и определила решение капитана: одна четверка атакует бомбардировщиков, другая сковывает боем вражеские истребители. Внезапный удар по скученным "юнкерсам" сулил верный успех. Для блокировки "мессершмиттов" условия тоже складывались благоприятно: пока они разделятся на пары, первая наша четверка уже сделает свое дело - помешает бомбардировщикам нанести точный удар по переправе.
Расчеты Избинского оправдались полностью. Неожиданная атака вырвала из строя три "юнкерса", повторная - еще два. Остальные начали менять курс и освобождаться от бомбового груза, не доходя до переправы.
Тем временем "мессершмитты", выдержав атаку второй нашей четверки, разомкнулись и перешли к активным действиям. Бой принял на редкость ожесточенный характер. Дело доходило до лобовых атак. Причем таким приемом пользовались даже немецкие летчики. Но они не доводили его до конца, в самый последний момент отворачивали.
Лейтенант Карначенок по возвращении на аэродром поделился со мной впечатлениями об одной из таких атак, выдержанных им. Сначала он даже растерялся : фашист - и вдруг атакует в лоб. В первое мгновение появилось желание отвернуть. Но советский летчик взял себя в руки и не изменил курса. Секунды сближения самолетов растянулись, казалось, до бесконечности. Наконец фашист шарахается вверх и в сторону. И тут-то Карначенок вспарывает "мессершмитту" брюхо...
С большим трудом нашей восьмерке удалось выйти из боя. Вернулась она без потерь, хотя многие самолеты оказались сильно поврежденными. Враг же потерял в этом бою пять бомбардировщиков и два истребителя. А главное - не выполнил своей задачи, не сумел нанести удара по переправам.
Вечером мы горячо поздравляли главных героев этого боевого дня: капитана Бабкова, капитана Избинского, лейтенантов Карначенка и Савельева. Каждый из них сбил по два-три вражеских самолета.
Наш же полк потерял за день три машины, летчики с которых спаслись на парашютах. А что касается поврежденных самолетов, то стараниями полкового инженера А. П. Маркова и самоотверженным трудом техников, механиков, мотористов почти все они уже к следующему утру были возвращены в строй. Александр Петрович умел мобилизовать подчиненных ему людей, да и себя не щадил для поддержания самолетного парка в высокой боеготовности. Никто не знал, когда Марков и его подчиненные отдыхают. Днем и ночью они находились на аэродроме, обслуживая боевые вылеты и латая машины, искалеченные в боях.
Между тем положение советских наземных войск в большой излучине Дона все ухудшалось. Противник в нескольких местах вышел к реке, создав угрозу окружения оборонявшихся здесь частей и соединений.
В это тяжелейшее для всей Советской страны время - 28 июля - Нарком обороны издал свой исторический приказ No 227. В самой категорической форме от войск требовалось усилить сопротивление врагу.
"Пора кончить отступление, - говорилось в приказе. - Ни шагу назад!.. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности".
Получив приказ, майор Клещев построил полк. Вынесли знамя. Открыли митинг.
Командир полка сказал:
- Это, друзья мои, приказ Родины. Так поклянемся же с честью выполнить его.
И тут я стал сврхдетелем незабываемой минуты. Будто единой грудью вздохнул весь полк и слитно ответил :
- Клянемся!
Много позже мне неоднократно приходилось видеть и слышать нечто подобное в кино. Но там это выглядело гораздо бледнее, далеко не так, как в жизни. Не хватало той сталинградской искренности, той суровой простоты, с какой мы клялись в незабываемом 1942 году. Однако не будем слишком уж строги к актерам и режиссерам. Жизнь почти всегда ярче и богаче даже самого талантливого воспроизведения ее в искусстве.
Не совсем обычным был и финал митинга. Майор Клещев тут же поставил полку очередную боевую задачу и подал команду:
- По самолетам!
И вот уже один за другим уходят в воздух истребители. Надо прикрыть действия 150-го бомбардировочного полка, который наносит удар по крупному железнодорожному узлу в тылу противника. Я взлетаю последним в паре с Власовым и пристраиваюсь к замыкающей группе истребителей сопровождения. Отсюда хорошо виден монолитный строй пикировщиков, где за флагмана И. С. Полбин. Справа, слева и впереди бомбардировщиков идут "яки". Возглавляет их командир полка И. И. Клещев.
Пересекаем линию фронта. На земле - тучи пыли и дыма, частые вспышки артиллерийских выстрелов и фонтаны разрывов. Там наши наземные части сдерживают натиск фашистов.
Вдали показалась железнодорожная станция. Почти на каждом пути - длинный эшелон. Отличная цель!
- Приготовиться к пикированию! - командует по радио подполковник Полбин.
- Ястребы, внимательно смотреть за воздухом! - предупреждает майор Клещев.