Поскольку ветра не было, мы закрепили румпель, и на палубе я пребывал в одиночестве. Вся остальная команда — двое мужчин и парень — отсыпалась в носовом кубрике, а Уилл, мой друг и владелец этого маленького судна, спал в своей маленькой каюте на корме.
Внезапно из темноты до меня донесся возглас:
— Эй, на шхуне!
Он прозвучал настолько неожиданно, что от удивления я даже не отозвался сразу.
Голос, странно хриплый и словно нечеловеческий, вновь послышался откуда-то из темноты со стороны левого борта:
— Эй, на шхуне!
— Эй! — крикнул я в ответ, успев прийти в себя. — Кто вы такой? Что вам надо?
— Вам нечего меня бояться, — отозвался странный голос, владелец которого, вероятно, заметил в моих интонациях неуверенность. — Я всего лишь старый… человек.
Пауза прозвучала совершенно неуместно, но лишь позднее до меня дошел ее смысл.
— Тогда почему вы не подплываете ближе? — спросил я несколько раздраженно, потому что мне не понравился его намек на то, что я слегка испугался.
— Я… не могу. Это опасно. Я…
Голос неожиданно оборвался, и наступила тишина.
— О чем это вы? — спросил я, еще больше удивившись. — Что именно опасно? Где вы сейчас?
Я немного подождал, но ответа не услышал. А потом, охваченный внезапным неопределенным подозрением, быстро подошел к нактоузу и взял зажженный фонарь. Одновременно я постучал в палубу пяткой, чтобы разбудить Уилла. Затем подошел к борту и направил конус желтого света в молчаливое пространство за фальшбортом. Едва я это сделал, как услышал короткий сдавленный крик, а затем всплеск, словно кто-то резко погрузил в воду весла. Не могу утверждать наверняка, что разглядел что-то на воде. Пожалуй, лишь при первой вспышке света мне померещился какой-то силуэт, тут же исчезнувший.
— Эй, вы! — крикнул я. — Что это еще за глупости?
Но в ответ я услышал лишь плеск весел удаляющейся в темноту лодки.
— Что случилось, Джордж? — спросил высунувшийся из люка Уилл.
— Иди сюда, Уилл! — позвал я.
— Так что случилось? — повторил он, пересекая палубу.
Я рассказал ему о странном происшествии. Он задал несколько вопросов, а затем, после секундного молчания, поднес к губам сложенные рупором ладони и крикнул:
— Эй, на лодке!
Издалека до нас долетел ответный крик, хотя и очень слабый, и мой компаньон крикнул снова. Наконец, после недолгой тишины, до наших ушей донесся слабый плеск весел. Уилл крикнул еще раз.
На этот раз мы услышали ответ.
— Уберите свет.
— Черта с два, — пробормотал я, но Уилл попросил меня исполнить это пожелание, и я опустил фонарь на палубу за фальшбортом.
— Подплывите ближе, — попросил Уилл, и плеск весел возобновился. Затем, на расстоянии примерно футов тридцати, лодка остановилась.
— Плывите к борту, — пригласил Уилл. — Вам здесь нечего и некого бояться.
— А вы обещаете, что не станете на меня светить?
— Да что с вами такого, раз вы так дьявольски боитесь света? — не выдержал я.
— Все дело в том… — начал было голос, но тут же смолк.
— В чем? — быстро переспросил я.
Уилл положил руку мне на плечо.
— Помолчи минутку, старина, — негромко проговорил он. — Я сам с ним разберусь.
Он перегнулся через борт.
— Послушайте, мистер, — сказал он, — очень уж странно, что вы вот так взяли и наткнулись на нас прямо посреди Тихого океана. А откуда нам знать, что вы не задумали какой-нибудь хитрый трюк? Вот вы говорите, что в лодке вы один. А как мы в этом убедимся, если не посветим на вас, а? И вообще, почему вы так боитесь света?
Когда Уилл умолк, я опять услышал плеск весел. Вскоре незнакомец отозвался, но уже с гораздо большего расстояния, и в его голосе прозвучали безнадежность и отчаяние:
— Мне очень… очень жаль! Я не стал бы вас беспокоить, но я голоден и… и она тоже.
Он замолчал, и мы услышали затихающий плеск весел.
— Стойте! — выкрикнул Уилл. — Я вовсе не хотел вас прогонять. Вернитесь! Если вы не любите свет, то мы спрячем фонарь.
Он повернулся ко мне:
— Слушай, это чертовски странная уловка, но, думаю, нам-то бояться нечего?
— Вряд ли. По-моему, бедняга этот с потерпевшего крушение корабля, только он совсем свихнулся.
Звуки весел зазвучали ближе.
— Отнеси фонарь обратно к нактоузу, — попросил Уилл, а сам склонился над бортом и стал вслушиваться. Я поставил фонарь место и вернулся к Уиллу. Шум весел прекратился на расстоянии дюжины ярдов.
— Может, сейчас вы подплывете к борту? — спокойным голосом спросил Уилл. — Мы поставили фонарь обратно в нактоуз.
— Я… не могу, — ответил голос. — Не могу подплыть ближе. Я даже не смогу заплатить вам за… провизию.
— Ничего, — сказал Уилл и нерешительно смолк. — Мы дадим вам ее столько, сколько сможете увезти.
— Вы очень добры! — воскликнул незнакомец. — Пусть Господь, который все понимает, вознаградит вас… — Его охрипший от волнения голос прервался.
— А… леди? — резко произнес Уилл. — Она не…
— Я оставил ее на острове.
— На каком острове? — спросил я.
— Я не знаю его названия. О, если бы Господь…
— А не могли бы мы послать за ней лодку? — спросил Уилл.
— Нет! — с неожиданной страстностью ответил незнакомец. — Боже, нет! — Помолчав, он с упреком добавил: — Я рискнул только из-за нашей нужды… потому что из-за ее мучений невыносимо страдаю и я…
— Не волнуйтесь, я не держу на вас обиды! — воскликнул Уилл. — Кто бы вы ни были, подождите минутку, я сейчас чего-нибудь принесу.
Через пару минут он вернулся с продуктами и подошел к борту.
— А не могли бы вы подплыть за едой поближе? — спросил он.
— Нет… не могу, — ответил голос, и мне показалось, что в его интонации прозвучало страстное, но с трудом подавляемое желание. До меня внезапно дошло, что бедный старик в темноте действительно страдает, отчаянно нуждаясь в том, что держит в руках Уилл, и тем не менее из-за какого-то непонятного страха не может приблизиться к борту шхуны и получить желаемое. И одновременно с этим озарением я окончательно понял, что Невидимка вовсе не безумен и, в полном умственном здравии, противостоит какому-то невыносимому ужасу.
— Да будь я проклят, Уилл! — воскликнул я, переполненный самыми различными чувствами, среди которых преобладало сострадание. — Принеси ящик. Сложим в него продукты, спустим на воду, и тогда он их подберет.
Так мы и поступили, а потом багром оттолкнули ящик от борта в темноту. Через минуту мы услышали негромкий возглас Невидимки и поняли, что он отыскал ящик.
Чуть позднее он крикнул нам слова прощания, добавив к ним такое сердечное благословение, которого, я уверен, мы вовсе не заслуживали. А затем, не теряя времени даром, он снова заработал в темноте веслами.
— Шустро он смотался, — заметил Уилл, наверное, слегка обидевшись.
— Подожди, — отозвался я. — По-моему, он еще вернется. Наверняка ему очень нужна еда.
— А там еще и дама, =— добавил Уилл. Помолчав секунду, он произнес: — С тех самых пор как я начал ловить рыбу, мне еще не доводилось нарываться на столь странное приключение.
— Угу, — подтвердил я и погрузился в размышления.
Прошел час, потом другой, но Уилл так и остался со мной на палубе, потому что удивительное событие лишило его всякого желания спать.
Подходил к концу уже третий час ожидания, когда мы вновь расслышали в молчаливом океане плеск весел.
— Слушай! — возбужденно воскликнул Уилл.
— Он возвращается, совсем как я и думал, — пробормотал я.
Шум весел приблизился, и я заметил, что гребки стали сильнее и дольше. Еда явно прибавила незнакомцу сил.
Лодка остановилась неподалеку от борта, и странный голос опять окликнул нас из темноты:
— Эй, на шхуне!
— Это вы? — спросил Уилл.