Навещали Шуру девчонки, еду приносили. На костылях долго она ходила. Март ещё весь ходила на костылях, месяца два точно. Крови потеряла очень много, и никто не мог понять, с чего она вдруг жить начала. Подколенная артерия перебита была, двенадцать сантиметров разрез. Но кости не задело.
А дальше стали немцев прогонять, шли вперёд, вперёд и вперёд. Из Вязьмы в Белоруссию, Минск, там недолго были, затем в Витебск. Что скажут, куда пошлют, то и делали. Нравилось Шуре там, идти всё равно было некуда. С мамой растерялись, а там коллектив был. Шура с теми же девочками, что у немцев работали, так и пошли дальше вместе. Сначала девчонок было восемь, две ушли, осталось шесть. И с ними они прошли до конца войны. Жили девочки на квартирах, а солдаты в частях.
Далее была Литва, Каунас. Чем занимались? Надо картошку чистить – пять человек, вперёд. Привезли обоз с остатками немецких пожиток – сидишь, сортируешь. Немцы отошли, наши заняли часть. От немцев остались обмундирование, вещи, боевые снаряды, это всё они и перебирали. В Каунасе недолго жили, перегнали в Кедайняй. Там какое-то время прожили. Оттуда их рабочий батальон снова перебросили в Каунас. Там девчонок взяли на кухню. Сортировали барахло, записывали и считали. Тут Шурина карьера пошла вгору, она уже работала счетоводом. Через год стала бухгалтером. (У меня даже документы есть! – говорит бабушка). Дошли до Кёнигсберга, там Шура перешла в морскую часть работать, где и работала до конца войны. Шура заведовала обмундированием, а её подружка продовольственной частью. Так они с ней, пока не разъехались, вместе и жили.
Не знали в войну ни Нового года, ни Пасхи, ни дней рождения. Не следили за календарем. Следили только за одним – как наши идут к Берлину. Как дерутся там. Ждали победы, очень ждали. Верили в неё. И этот день наступил.
– Какие чувства были, когда победили?
– Ооо, победа! Победа – это ликование!
«Пишу в затишье…»
Отправив записку маме, Алексей провёл на передовой все четыре года войны. На фронте был медработником, но в рабочем батальоне делал всё – спасал раненых, копал окопы, хоронил погибших… Ни разу не был ранен. На бархатной подушечке до сих пор хранятся его ордена и медали. Иногда он писал маме и сёстрам весточки-открытки. И иногда даже в стихах.
Здравствуй, Вера!
Этой открыткой шлю привет и хорошие пожелания, сообщаю о себе. Здоров. Жду ваших писем, которые перечитываю несколько раз. Здорова ли Маша? Успокаивай её.
10.12. Целую – брат Алексей
***
10.11.43
Несколько строк
-–
Распрощавшись с родимым порогом
Мы летим, мы плывём по морям
Мы идём по военным дорогам
Забывая писать матерям
-–
А они повторяют до смерти
Всем давно нам известный урок
Вы пришлите нам в скромном конверте
Неразборчивых несколько строк
-–
Мама смотрит печально с порога
Ждёт хоть весточку, краткий поклон
Но тиха и пустынна дорога
И опять не пришёл почтальон
-–
Нужно мало старушке, поверьте
Только точно в назначенный срок
Посылайте ей в скромном конверте
Неразборчивых несколько строк
-–
Мама, сейчас я в бою, пишу в затишье.
С приветом, родная. Сын Алексей
На тоненькой открытке – изображение трех улыбающихся солдат, и подпись красным цветом – Привет с фронта. Ниже Алёша приписал красным карандашом – матери от сына Лёши.
***
Фотооткрытка с изображением солдат
Карандашом
Здравствуйте, родные
Сегодня 6.05.43
Получил ваше письмо, спасибо.
Не беспокойтесь, здоров.
С приветом, ваш Алексей
Подробно напишу письмом
Г.Зима
Ул.Тургенева 11
Буриловой Марфе Григорьевне
-–
250ппс часть 405
Бурилов
Закончил воевать Алексей в Кёнигсберге, в звании капитан. Вступил в партию по убеждению, заслужил награды.
Фронт пошёл дальше на Берлин, а его оставили начальником санитарной службы на железной дороге при таможне. Выделили прекрасную квартиру в центре Черняховска, с богатой мебелью и всей утварью (немцы всё оставляли, убегая из Пруссии). В общем, жизнь начинались у Алексея именно здесь, и именно в это время.