Характер местности был очень удобен для создания оборонительных рубежей. Правда, он благоприятствовал и выбору скрытых подступов к вражеской обороне, однако ограничивал свободу маневра наступающих, особенно танковых и механизированных соединений. Кроме того, продвижение на запад требовало преодоления Одры и ее правых притоков - Остравицы и Ольши. Если же еще учесть, что их пойма, особенно последней, сплошь изрезана мелиоративными каналами, то станет очевидной вся сложность рельефа местности, на которой нам предстояло наступать.
Описываемый район был подготовлен к обороне заблаговременно. Нам было известно, что вдоль чехословацкой границы с Германией и Польшей имелись укрепленные районы с обширной системой долговременных сооружений.
Впоследствии, после прорыва вражеской обороны, мы имели возможность увидеть их воочию. И помню, что когда мы вместе с А. А. Епишевым уже в конце апреля осматривали эти сооружения, то пришли к выводу: нам прорывать такую долговременную оборону довелось впервые. Добавлю: в дальнейшем, подробно знакомясь с боевыми действиями наших войск на других фронтах, я обнаружил, что в годы войны с фашистской Германией всего лишь на трех участках пришлось прорывать мощную долговременную оборону. Одним из них был Карельский перешеек, другим - граница Восточной Пруссии, третьим - Моравско-Остравский район, на пороге которого и стояла ранней весной 1945 г. наша 38-я армия. Возможно, этот перечень неполон, но вряд ли можно его намного увеличить.
Так или иначе, нам предстояло преодолеть вражескую оборону, рассчитанную на длительное сопротивление. Несколько забегая вперед, расскажу, какой она предстала впоследствии перед моими глазами.
Подходы к Моравской Остраве с востока прикрывались тремя долговременными оборонительными полосами, проходившими вдоль упомянутых рек Ольша, Остравица и Одра, и одной с севера, на рубеже Троппау (Опава) - Моравская Острава. Здесь были построены железобетонные доты различных типов: пулеметно-артиллерийские с 6-8 амбразурами и пулеметные с 6, 2 и 1 амбразурами. Почти у всех было также по 2-3 пулеметных колпака, возвышавшихся над землей на 30-50 см.
Полоса состояла из четырех линий укреплений. На переднем крае в 500-800 м один от другого располагались 6-8-амбразурные капониры, а в промежутках между ними, через каждые 150-250 м, - 2-амбразурные пулеметные. Огонь из них велся на фланги и в тыл, причем огневая система была построена так, что подавление или уничтожение 2-3 рядом расположенных дотов лишь ослабляло ее, но в целом не нарушало.
Большие пулеметно-артиллерийские доты, имевшие от 6 до 8 амбразур, представляли собой мощные сооружения с 2,5-метровыми боковыми и 3-метровыми фронтальными стенами. Они были вооружены каждый двумя скорострельными 37-мм пушками, двумя спаренными и четырьмя одиночными пулеметами. В них, помимо казематов, имелись жилые комнаты для гарнизонов, вентиляционное и электрооборудование, водоснабжение, канализация, кладовые, телефонная связь. Вмещали такие доты 80- 100 человек. Малые доты с гарнизоном от 4 до 6 человек, вооруженных 1-2 станковыми пулеметами, являлись как бы дополнением к большим и имели задачу поддерживать их из глубины.
Все эти сооружения были тщательно замаскированы, и на расстоянии их нельзя было отличить от множества расположенных вокруг холмов. Соединялись они ходами сообщения. В 75- 100 м перед дотами были сооружены контрэскарпы с железобетонными опорными стенками. Их продолжением служили надолбы на бетонном фундаменте. Пространство между дотами и впереди контрэскарпов полностью простреливалось{323}.
Эти укрепления были построены Чехословакией в 20- 30-х годах под руководством французских инженеров, имевших опыт сооружения линии Мажино. После печально известного Мюнхена, когда Чехословакию предали Гитлеру западные державы и ее собственное антинародное правительство, укрепленные районы были разоружены. Однако к описываемому моменту немецко-фашистское командование частично восстановило их" чтобы использовать в борьбе с наступавшими советскими и чехословацкими войсками, иначе говоря, для продления своего господства в Чехословакии.
Так вновь дали себя знать плоды предвоенной политики западных держав, способствовавшей осуществлению захватнических планов Гитлера, в том числе и в отношении Чехословакии. Вновь обернулось против этой страны и предательство ее национальной буржуазии, боявшейся собственного народа больше, чем фашистской агрессии.
Об этом думали мы с А. А. Епишевым, осматривая укрепления. Да, конечно, располагая такой долговременной оборонительной полосой вдоль своих границ, чехословацкий народ, несомненно, был в состоянии отразить первый натиск гитлеровских захватчиков и дождаться помощи Советского Союза. Этого не произошло потому, что помощь нашей страны была отвергнута. Буржуазия Чехословакии предпочла стать на колени перед поработителями, обнажив антинациональную, эксплуататорскую сущность своих классовых интересов...
Немецко-фашистское командование, восстановив к весне 1945 г. часть построенных укреплений, усилило их полевыми сооружениями. Они состояли из двух-трех линий траншей с проволочными заграждениями и минными полями. Первая траншея находилась в 100-150 м впереди дотов и была защищена проволочной сетью в 4-6 рядов на низких кольях, а местами спиралью Бруно.
Гитлеровцы далеко не случайно так основательно укрепили оборону подступов к Моравской Остраве.
Как известно, в результате январского наступления 1945 г. Красная Армия нанесла решительное поражение противнику на варшавско-берлинском направлении, очистила от гитлеровских захватчиков большую часть Польши, глубоко вторглась в пределы фашистской Германии и готовилась к нанесению завершающего удара.
Гитлеровские войска понесли огромные потери, и их стратегическое положение резко ухудшилось, о чем свидетельствовал выход Советских Вооруженных Сил на р. Одер, откуда оставалось всего 60 км до Берлина.
Полная победа над немцами теперь уже близка, - гласил приказ Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1945 г. В нем были подведены итоги успешной зимней кампании Красной Армии, в результате которой военные действия были перенесены на территорию Германии и сорвано наступление немецко-фашистских войск против наших англо-американских союзников на Западе. Позади был славный путь от Москвы и Сталинграда, путь борьбы и побед в деле освобождения нашей Родины от захватчиков, впереди - завершение исторической миссии Советских Вооруженных Сил по разгрому гитлеровского рейха и избавлению народов от фашистского ига. Какой нужно было обладать мощью, чтобы все это осуществить! И нашлась такая сила. Ее дал своей Красной Армии советский народ, ведомый ленинской партией. Впереди нам сияла Победа, и советские воины шли к ней с огромным, не знающим преград наступательным порывом.
Боевой же дух немецко-фашистской армии под влиянием крупных поражений на советско-германском фронте резко понизился. Упала дисциплина. Вот что писал, например, командир 18-й моторизованной дивизии СС в своем приказе от 6 марта 1945 г.: "...За пять лет войны сильно понизилось качество нашего пехотинца и гренадера по сравнению с тем, которое было у нас, когда мы только впервые вступили в бой. Это объясняется тем, что пехотинец идет на позиции уже не будучи так хорошо обучен, с другой же стороны, что является основным и что нужно всячески искоренять в связи с многочисленными поражениями и связанными с этим отступлениями, пехотинец окончательно потерял веру в себя и свое оружие. В последних боях эти недостатки обнаружились с особой ясностью"{324}.
Процесс разложения все глубже проникал в немецко-фашистскую армию. Об этом, в частности, свидетельствует и признание бывшего гитлеровского генерала К. Типпельскирха. Приводя один из фактов отхода частей СС без приказа, имевший место в районе Секешфехервара в Венгрии, он заявил, что это событие поразило "Гитлера точно гром среди ясного неба. Части использовавшихся в этом наступлении дивизий СС, в том числе отряды его личной охраны, на которых он полагался как на каменную гору, не выдержали: у них истощились силы и вера. В припадке беспредельного бешенства Гитлер приказал снять с них нарукавные знаки с его именем"{325}.