Возвратившись в части, мы приступили к боевой учебе на новом месте.
Многим запомнилась мне служба в Брянске, где я провел несколько лет. В феврале 1926 г. довелось познакомиться с Михаилом Ивановичем Калининым, приезжавшим в Брянск и Бежицу. В числе других я сопровождал его на завод им. Профинтерна, где еще в 1919 г. ему пришлось бороться с засильем эсеров. Рассказывал он об этом очень интересно, образно, и мы все с увлечением слушали его, радуясь встрече с ним, одним из выдающихся деятелей нашей партии.
За годы службы в Брянске к нам прибыло много молодых командиров, окончивших военно-учебные заведения: Л. И. Кузнецов, Н. Коротков, В. Дроздов, К. Я. Видеман, Д. Барсуков, В. Кузьмин, А. Пронин, С. Борзаковский, В. М. Нартов и другие. Жили мы дружной семьей. Личный состав дивизиона крепко сдружился с коллективами Брянского арсенала и Бежицкого паровозо- и вагоностроительного завода. Последний, где в то время работало около 40 тыс. человек, шефствовал над нашей частью. В разных его цехах наши командиры, в том числе и я (в кузнечно-прессовом цехе), в течение нескольких лет избирались почетными рабочими.
В Брянске в 1926 г. меня приняли в члены ВКП(б).
Вместе с трудящимися Брянска довелось нам пережить и большое горе, постигшее 21 января 1924 г. нашу партию, страну и весь советский народ. Умер Владимир Ильич Ленин. Когда его хоронили в Москве, у нас, как и повсюду в стране, все движение остановилось, люди замерли в скорбном молчании, глухо и тревожно звучали прощальные гудки паровозов, заводов и фабрик. Революция, Советская власть, разгром ее внутренних и внешних врагов, строительство новой жизни - все это было для каждого из нас связано с именем Ленина. И теперь, когда его не стало, всех нас, потрясенных непоправимой утратой, охватило такое волнение, что казалось - сердце не выдержит, разорвется.
Ленин оставил великое наследие - свои дела и немеркнущие идеи, Коммунистическую партию, сплоченную вокруг ЦК, монолитный союз рабочего класса и крестьянства. И это помогло нам выстоять и в ту тяжкую годину и в годы последующих трудных испытаний, выпавших на долю советского народа в его борьбе за претворение ленинских идей в жизнь. Вот почему Ильич для нас вечно живой в великих свершениях советского народа, достигнутых под руководством созданной им партии.
Без Ленина, но по начертанному им пути шло и все дальнейшее военное строительство, росло и крепло детище ленинской партии и народа - Красная Армия. Все ее развитие в последующие годы проходило под знаком осуществления ленинского завета об укреплении обороноспособности социалистической Родины. Этой цели служили и военные реформы, осуществлявшиеся в те годы, в частности смешанная - территориальная и кадровая - система комплектования Красной Армии, улучшение подготовки командных кадров, введение единоначалия и другие важные мероприятия.
Все они коснулись и нас, кавалерии. Правда, наша дивизия, как и большинство соединений приграничных округов, осталась кадровой. Но тем более резко возросли требования к боевой учебе, к ответственности командира за состояние вверенной ему части.
Именно в этот период, в 1924 г., я был утвержден в должности командира батареи и со всем пылом своих двадцати двух лет старался оправдать оказанное мне доверие. Дивизия к тому времени была включена в расположенный в Минске 3-й кавалерийский корпус, которым сначала командовал Г. Д. Гай, а потом наш бывший начдив Семен Константинович Тимошенко. Уже тогда он требовал максимального приближения учений к боевым условиям, и это определило напряженный характер занятий в частях и подразделениях.
Было немало трудностей, но преодолевать их помогала обстановка дружбы и взаимопонимания, царившая в дивизионе, как и во всей дивизии. Наши кавалерийские войска сохранили все хорошее, что было в старой русской кавалерии, - собранность, подтянутость, выносливость и мужество, чувство товариществу. В то же время революция, новые общественные отношения как в зеркале отразились на всем облике Красной Армии, связанной неразрывными кровными узами с трудовым народом. Родился воин нового склада - сознательный защитник своей советской Родины, готовый во имя ее безопасности преодолеть любые трудности.
Душой всего этого была Коммунистическая партия, ее армейские организации. Теперь у нас в каждом эскадроне и батарее были партийные ячейки, а в полках парторганизации во главе с партийным бюро. Комиссарами частей были пламенные большевики из рабочих и матросов - участников революции. Для всех нас они являлись примером.
Моим наставником и добрым товарищем стал комиссар батареи Андрей Григорьевич Фомин. Бывший рабочий Тульского оружейного завода, потом балтийский матрос, он принимал непосредственное участие в штурме Зимнего в октябре 1917 г. Я был намного моложе его, но это не мешало нашей дружбе, а совместной работе лишь помогало. Позднее А. Г. Фомин стал комиссаром 33-го кавалерийского полка, а после переподготовки ушел в авиацию.
Я же в 1927 г. вновь уехал на учебу, на этот раз под Ленинград, в Детское Село (ныне г. Пушкин), в бывшую Высшую офицерскую школу, преобразованную в Курсы усовершенствования командного состава, возглавлявшиеся комкором Балабиным и комиссаром корпуса М. И. Соколовым{353}. Большинство преподавателей этого старинного военно-учебного заведения состояло из опытных специалистов, в прошлом генералов и офицеров царской армии, перешедших на сторону революции. К своему делу они относились со всей добросовестностью, стремясь передать нам и свои познания, и опыт, полученный ими в первой мировой войне.
В то время в артиллерийских военных учебных заведениях готовились командиры широкого профиля. Были у нас и невоенные преподаватели, читавшие курсы математики, физики, химии, литературы. Известный всему миру физиолог И. П. Павлов преподавал нам рефлектологию. Мы слушали его лекции с огромным интересом.
Нужно сказать, что молодые командиры Красной Армии по окончании гражданской войны с жадностью учились, тянулись к знаниям и росли, как молодая поросль под ярким солнцем на благодатной земле. Наряду с повседневными занятиями в войсках и в военно-учебных заведениях мы запоем читали военную литературу. Большой интерес вызвал изданный в то время труд комиссии по изучению первой мировой войны, содержавший разбор всех операций. С увлечением читали мы книги по истории войн, внимательно изучали произведения отечественных и иностранных военных теоретиков. Вообще литература, военная и политическая, художественная и техническая, стала нашим неизменным спутником, учителем, помогавшим глубже понимать как в целом явления жизни, так и свое воинское дело. Что касается меня, то любовь к книге, вспыхнувшую еще в детстве, я пронес через всю жизнь.
По окончании учебы, в 1928 г., я вернулся в 6-ю Чонгарскую кавдивизию, ставшую мне такой близкой. Некоторое время был командиром учебной батареи, затем дивизиона, а позднее начальником штаба полка. В 1931 г. участвовал вместе с дивизией в больших Белорусских маневрах.
На крупных учениях и маневрах я и ранее участвовал - сразу после гражданской войны и в 30-е годы: сначала на Украине под руководством М. В. Фрунзе, потом на Северном Кавказе под руководством К. Е. Ворошилова, в Белоруссии - М. Н. Тухачевского и И. П. Уборевича, на Дальнем Востоке - В. К. Блюхера, опять на Украине - И. Э. Якира и др. На маневрах и учениях мы приобретали опыт в ведении боя и операции в современной войне с новыми по тому времени техническими средствами борьбы и новыми родами войск: авиацией, бронетанковыми и воздушно-десантными войсками.
В 1932 г. мне пришлось расстаться с Чонгарской кавдивизией. В ней я прослужил 11 лет, правда, с перерывами на время учебы. Тяжело было уезжать из родной дивизии, в которой начал свою службу в армии и которая была для меня и домом, и школой жизни.
Получив новое назначение в 1-ю особую кавдивизию отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии, я выехал в Забайкалье, сначала в г. Читу, а потом на ст. Хадабулак.