– Вот мы и приехали, – сообщила она.
– А моя двоюродная сестра? – спросил Уэсс, прежде чем вылезти из салона. – Кто она?
– Её зовут Ирма. Она старше вас на четыре года, мать троих детей, – Эльбер заглушила мотор и продолжила: – Её муж тоже велгонец. И кстати, мой земляк.
– Странно получается, – усмехнулся Уэсс. – Здесь в Новороссии совершенно спокойно живут велгонцы… Живут, когда такая война…
– Что вас так удивляет, капитан? – вмешался в разговор Масканин. – По-вашему, мы должны были всех под одну гребёнку? Загнать в лагеря доверившихся нам обездоленных людей?
– Как-то вы спрашиваете… со злостью, – сказал ему Уэсс.
– Да потому что насмотрелся в Хаконе, как от нас, вольногоров, местные шарахались. Как от людоедов каких-то! И даже когда мы их подкармливали, смотрели на нас как затравленные звери, что смирились с неминуемым концом.
– Пропаганда, – уронила Эльбер и её единственное слово повисло на несколько долгих секунд.
– Покуда мы Хакону из войны ни вышибли, – нарушил молчание Масканин, – у нас много хаконцев жило. Теперь-то большинство из них на Родину повертались.
Уэсс продолжил молчать и тогда Эльбер тронула его за руку.
– Идёмте, Херберт, – сказала она. – Там в окошко уже нас высматривают.
Глава 16
Светлоярск, форт 'Защитник-1', 05.11 153 г. э.с.
Разговор длился уже более часа, Острецов и Семёнов не спеша обсуждали текущие мероприятия. Сперва беседа текла за ужином – нехитрой трапезой из блюд, доставленных из столовой форта, затем обоим захотелось кофе.
– …И всё же, – настаивал Кочевник, – зря вы, Ростислав Сергеевич, решили не задействовать Уэсса. Ручаюсь, он теперь голыми руками готов рунхов рвать.
Острецов согласно кивнул, щедро добавил в кофе сливки и сделал глоток. Выжидая ответа генерал-лейтенанта, Кочевник тоже отхлебнул, кофе он сделал себе с корицей и без сахара.
– Уэсс-то готов, – согласился Острецов, – но я пока что опасаюсь ему… не то чтобы доверять – нет! Я пока что опасаюсь привлекать его к нашим столичным делам. 'Паучок'-то наш – несомненно чужак. Но мы пока не знаем при ком он остался. Не один же Уэсс был человеком среди 'стирателей'. Вот ей-богу! Неохота искушать капитана. Мало ли…
Кочевник промолчал, в общем-то, он разделял опасения Острецова. А генерал между тем, смакуя маленькими глоточками кофе, размышлял. Да, он сейчас не до конца доверяет Уэссу, поэтому решил не подключать капитана к подготавливаемой полковником Безусовым операции. На Уэсса у генерала имеются несколько иные виды. Сперва по договорённости с Красновым бывшему 'стирателю' предстоит небольшая поездка, а вскоре и настоящее боевое задание. Совсем недавно остро встал вопрос безопасности базы в пустошах, где всё ещё бессменно командорствует Хельга Вировец. С каждым днём велгонцы всё плотней сжимают вокруг базы удушающее кольцо. Уже был сбит один вертолёт, а окружающие леса порой просто кишат модификантами и специальными подразделениями егерей.
– Модификантов становится всё больше, – наконец сказал Острецов. – И в свете предстоящих дел в Северной Раконии… куда уже начала выдвижение наша армейская группа…
– Завод, – произнёс Кочевник, вспомнив свой рейд по Пустоши, схватку со Стражем и изматывающее преследование велгонских загонщиков. – Давно пора уничтожить эту мерзость.
– Вот-вот. Давно пора, да только сейчас появилась возможность. Теперь же, – генерал задумчиво сделал большой глоток, – этот завод втройне опасен.
Кочевник согласно усмехнулся, только усмешка его была лишена всякого намёка на веселье. Будучи осведомлённым в самом факте затеваемой переброски войскового контингента на помощь союзникам и будучи осведомлённым в целях, что поставлены армейской группе, он прекрасно представлял, что велгонцы будут всеми силами стремиться не допустить сухопутной блокады своей главной военно-морской базы Алезунд. Сражение, что развернётся в коридоре между Сере и Сент-Кристофом, неминуемо расширится на прилегающие территории 'серого терминатора' и тогда модификанты станут нешуточной угрозой. Кроме того, модификанты вполне могут совершать длительные обходные манёвры по заражённым территориям, а значит смогут наносить удары там, где их не ждут. Вполне может так случиться, что всего две-три бригады таких солдат смогут повернуть ход сражения в пользу Велгона. И тогда даже если русские соединения не будут разгромлены, свою стратегическую задачу они не выполнят. А второй возможности перекрыть коридор велгонские маршалы просто не дадут – насытят его войсками пуще прежнего и будут держать там дивизии, даже если те будут остро нужны в других местах.
– Я не сомневаюсь, что этот завод не единственный, – сказал Острецов, – да и модификантов уже успели изрядно наклепать. Однако есть все основания полагать, что на этом заводе сконцентрированы основные мощности.
– Заманчиво, чёрт возьми, – Кочевник поставил опустевшую чашку на блюдечко. – Невосполнимые потери в модификантах или хотя бы трудновосполнимые – это очень заманчиво. Заодно и от нашей базы отвлечём. Хотя бы на некоторое время.
– Верно, такая вот двуединая задача. Ну а столица, – уверено сказал Острецов, – столица никуда не денется. Безусов будет продолжать разрабатывать 'паука' и играть с Бакушинской. У Безусова теперь достаточно своих сил.
– Значит, 'Рарог'.
– Да, – подтвердил Острецов. – Но не только 'Рарог'. Основываясь на докладной записке Масканина, я полагаю, охрана завода многочисленная и серьёзная. В серьёзности вы и сами имели возможность убедиться. К тому же нельзя исключать, что за всё это время охрану могли усилить количественно и качественно.
Кочевник потёр подбородок и поймал взгляд генерала.
– Нет, Дмитрий, – покачал головой Острецов, – даже не думайте. Вы и мне, и Петру Викторовичу нужны здесь – в Светлоярске. Нам пока не ясно насколько силён 'паук'. А упускать его мы не имеем права.
В тот же вечер в форт 'Защитник-1' прибыли офицеры отряда 'Рарог'. Сбор произошёл в уже знакомом им кабинете с причудливым растением из Пустоши в кадке с биркой 'чудесная хрень'. Офицеры расселись по обе стороны длинного стола, по левую руку от оголовья – группа Торгаева, по правую – группа Масканина. На этот раз отряд собрал сам Острецов, а полковник Безусов в это время занимался своими делами, мотаясь по столице.
– Прошу садиться, господа, – сказал Острецов и занял место во главе стола.
Офицеры опустились на стулья и на полминуты повисла тишина. Генерал-лейтенант не спешил начинать и думал о чём-то своём. И когда в дверях возник полковник Семёнов с уставным 'разрешите', Острецов махнул рукой на пустующий подле себя стул. Семёнов прибыл не один. За ним в кабинет вошёл молодой человек со светлыми, коротко остриженными волосами под машинку. Такую стрижку в русской армии называли 'бобриком'. Лицо парня хранило следы болезненной худобы, опытные взгляды без труда подметили, что он совсем недавно отошёл от последствий ранений. Масканин и Торгаев растерянно, но доброжелательно улыбнулись ему. Заметив их улыбки, Уэсс, а это был именно он, почувствовал удивление. И странное дело, тут же ощутил накатившее на него умиротворение. Он ожидал чего угодно, даже враждебности, какую он чуял в первые часы знакомства с этими двумя штабс-капитанами. Но прежней враждебности и отчуждённости от них сейчас не исходило. Теперь эти офицеры смотрели на него по-другому – приветливо.
Полковник Семёнов, между тем, загадочно улыбнулся и это напомнило Уэссу вчерашнее утро, которое он до полудня провёл в его обществе в политехническом музее Светлоярска, где, как и обещал полковник, Херберт узрел много диковинных для себя агрегатов старины. И причудливые паровые механизмы, и совершенно фантастичные в его представлении машины, стоящие неизмеримо выше нынешнего технического уровня развития. Жаль, что эти машины давно изношены и мертвы. И даже осмотрел гротескную смесь древних высоких технологий и примитива паровой эры. Весь остаток вчерашнего дня Уэсс провёл в размышлениях, пребывая в лёгком обалдении. Полковник воочию показал ему наглядные доказательства подлинной истории Темискиры. И при этом, как и было заявлено в том памятном разговоре в госпитале, истинная история родного мира была открыта любому жителю Новороссии.