– К вам госпожа Корф, – сообщили по селектору.
– Проводите в мой кабинет.
Встречать посетительницу консул решил в личном кабинете, что в последнее время превратилось в правило. К чему в нынешние времена аудиенции в приёмной и лишние процедурные тонкости? Редких визитёров и так по пальцам посчитать можно. А на госпожу Корф хотелось посмотреть в неформальной обстановке. А заодно решить, стоит ли она того, чтобы заняться ей лично. Или спустить её дело помощникам?
Посетительница оказалась очень не дурна собой, нет скорее к ней подошли бы одни превосходные степени. Но 'юное создание' оказалось не таким уж и юным, впечатление портили глаза – было в них что-то сродни холодной стали. Того и гляди, с той же прелестной улыбкой подсыплет тебе яду…
– И чем же я могу помочь столь утончённой даме? – консул изобразил самую радушную улыбку из своего арсенала, попутно целуя протянутую кисть и подводя посетительницу к удобному креслу с полусвободной спинкой.
– Благодарю, – последовала вежливая улыбка. – Вас должно быть посвятили в мои затруднения?
– О, да, госпожа. О ваших затруднениях я успел получить некоторое представление. Хотите ли чаю? Или быть может сок? Или… Рискую показаться неотёсанным, но может желаете вина? Вольногорского? Южнораконского? А может привычного вам арагонского?
– Вы ошибаетесь, господин консул, я не арагонка.
На столе, между тем, появился серебряный поднос с изящной бутылкой с несколько длинноватым горлышком, и парой бокалов из кантонского хрусталя. А ещё не лишённая изыска закуска, видимо заранее приготовленная.
– А жаль, я уж было порадовался, что воочию встретил особу голубых кровей…
Консул осёкся, прочитав в глазах посетительницы неудовольствие. Быстренько излился в извинениях и перевёл разговор на впечатления о Фалонте. Хельга приняла его игру. Делала вежливые оценки городу, перемежая их с жалобами на извечную фалонтскую погоду. Поддерживала отдающие цинизмом остроты собеседника, да и сама позволила себе некоторые колкости насчёт фалонтцев в частности и Сокары в общем.
– Итак, госпожа Корф, отчего же вы решили обратиться лично ко мне?
– Вы ведь человек не обидчивый? – Хельга вертела пальчиками бокал, не встречаясь с консулом взглядом.
– Пожалуй.
– И на сколько я успела вас узнать, вам не чужд некоторый цинизм.
– Хм, – консул улыбнулся, разговор определённо начал доставлять удовольствие. – Да, цинизм мне не чужд.
– Так может, – Хельга мило улыбнулась, – не стоит больше пытаться подловить меня на косвенных вопросах? У вас это… Как бы это выразиться? Получается несколько коряво. Консул вновь хмыкнул и улыбнулся.
– Я вас внимательно слушаю, госпожа Корф.
– С недавних пор я в курсе, скажем так, финансовых затруднений консульства… – Хельга сделала глоток, ожидая реакции собеседника. Но консул молчал. Он в данный момент просто слушал.
– Поэтому, я была бы не прочь сделать родному консульству пожертвование. Снова молчание. Консул прищурился, пропустив мимо ушей слово 'родному'.
– Вас устроит платина в слитках?
Консул и бровью не повёл, а голове его мысли начали перескакивать одна через другую. Сумасшедшая? Не похожа. Провокатор? Но кому это надо? Велгон? У них иные методы. Сокарская МБ? Им-то что? Им вообще плевать на заокеанские дела.
– О каком количестве идёт речь?
– Сто килограмм в банковских слитках.
С каменным лицом консул молниеносно произвёл подсчёт. В сокарских даблерах, валюте для него и для консульства самой наиактуальной, порядок цифр впечатлил. Настолько впечатлил, что он запоздало заметил, как вытянулось его лицо. Выходило свыше пяти миллионов даблеров! И это когда консульство, да и вообще все загранслужбы Аргивеи давно уже сидят на самом настоящем голодном пайке.
– Что вы хотите взамен?
– А взамен я хочу во-первых: вашего содействия в размещении драгметаллов в любом приличном банке. Во-вторых: аргивейское подданство на меня и моих друзей. В третьих: рекомендательные письма во все аргивейские заграничные учреждения.
– По первому пункту, – консул взял бутылку и, получив одобрение, вновь наполнил бокал посетительницы, потом свой, – как много вы хотите депонировать?
– Порядка двухсот килограмм. Золото, палладий, платина.
– Какой это должен быть банк?
– Уверенно себя чувствующий по обе стороны океана. Кстати, что вы скажите о 'Русском трансконтинентальном'?
– РТБ относят в разряд монстров. Я бы вам его посоветовал, но Новороссия ведёт войну. Кто знает, чем это для неё кончится?
– Всё же пусть будет РТБ.
– По второму пункту, – консул осушил бокал залпом. К чёрту этикет! – По поводу гражданства, это вам скорее в посольство. Так уж у нас заведено.
– Да полноте. У вас свои правила, не такие как у всех? Ерунда. К тому же, у вас тут этот вопрос чуть ли не на поток поставлен.
– Хорошо, забудьте. Всё будет в лучшем виде. Как шаг на встречу, могу предложить паспорта старого образца. Отнюдь не устаревшие, просто полно старых заготовок осталось. Старые и новые паспорта равноценны.
– Да, я знаю. Думаю, это подойдет.
– А насчёт рекомендательных писем… Хм, много у вас друзей?
– Четверо. Это вас не затруднит?
– Затруднит? Вовсе нет, что вы.
– Тогда завтра я приду сюда же. Обсудим детали. В это же время вас устроит?
– Конечно, конечно, – консул подхватился, помогая посетительнице подняться, и проводил её к двери. – Всего доброго, госпожа Корф.
– До встречи, господин консул.
Когда она ушла, из неприметной двери, ведущей в другую комнату, появился подтянутый гладко выбритый сотрудник консульства, одетый в неброский костюм служащего. И сам он выглядел не броско: роста среднего, лицо какое-то не запоминающееся. Не суетлив, всегда сдержан, всегда вежлив, всегда аккуратен. Перевёлся он в консульство с месяц назад, из посольства в сокарской столице, где числился в подчиненных торгового атташе. Здесь он тоже проходил по линии торговли. Но какая торговля в нынешние времена? Но времена временами, а внешняя разведка продолжала работать. И не важно уже на кого, главное против кого.
– И что вы скажите? – спросил консул.
– Соглашайтесь на все условия.
– На это я, положим, и вопреки вам пошёл бы. Я о другом. Откуда столько платины и золота с палладием?
– По Фалонту ходят слухи о кладоискателях. Про 'Фунт счастья' слышали?
– Причем здесь казино? Там бандиты друг в друга стреляли. А эта цыпочка, руку даю на отсечение, либо арагонская аристократка, либо из патрициев островитян.
Невзрачный человек вежливо улыбнулся, не желая что-либо доказывать. Про себя он задавался вопросом, как островитяне прохлопали экспедицию в южные широты? И как скоро они сделают свой ход?
В малолюдном в этот утренний час парке, фигура высокого, погрузневшего от прожитых лет человека, неспешно попыхивающего трубкой, не вызывала у случайных прохожих удивления. Стариком он ещё не был, разве можно назвать пятьдесят прожитых лет старостью? Однако ниспадающие на плечи волосы, полускрытые под модным в последние десятилетия в творческой среде беретиком, были совершенно седыми. Утреннего холода он не чувствовал, подделся загодя, зная каково бывает в парке с первыми лучами солнца. Чудаковатый, нелепо намотанный на шею шарф, выпяченный над воротом смешного плаща с неизменно подкатанными рукавами, был привычным элементом одежды. Будь сейчас полдень и полно гуляющего по парку праздного народа, над ним не посмеивались бы. Привыкли к его причудам за многие-многие годы, а кое-кто, из тех что помоложе, с детства привыкли наблюдать в парке этого чудака. 'Старичок' мог ещё и не в такое вырядиться. Ведь представителю свободной профессии свойственно быть несколько не от мира сего.
Он был художником. Хорошим пейзажистом, добившимся признания, выставок, почитателей. Его работы не раз приобретали знаменитые музеи, бывало, и коллекционеры. Некоторые картины он дарил.
В Фалонте он обосновался лет двадцать назад, успев перед тем попутешествовать по миру. Первые годы здешней жизни, как это часто бывает с людьми его профессии, пришлось победствовать. Приходилось писать на заказ портреты не самой уважаемой публики, заниматься оформительством. Признание давалось с трудом. Фалонт – город порочный, в отличие даже от сокарской столицы, не говоря уж об иных городах и иных странах. Здесь к искусству преобладало утилитарное отношение.