'А ведь сволочь я в чём-то, – подумал Максим. – Их смерти на моей совести будут… Всё! К чёрту нюни!'
– Вижу, вы подумали, взвесили, обсудили с внутренним голосом. Добровольцы, выйти из строя.
Из четырёх водителей вышли два. Из остальных на месте остался только один. Очень даже не плохо.
– Э-э, пардон, мужчины. Водителям встать в строй. Вам сегодня работы хватит, – Масканин повернулся к сержанту. – Силаев, ты как?
– Я с вами, командир! – сержант даже удивился вопросу.
– Ну добре. Твоё отделение войдёт в состав первого стрелкового взвода. У взводного получите противогазы, шанцевый инструмент и гранаты. А сейчас поступаете в распоряжение прапорщика Зимнева. Надо раненых погрузить. Вопросы есть? Смелей, если есть.
– Как нам с майором Ломарёвым быть, когда он очнётся? – спросил Силаев.
– Вам-то? Да никак! Заявите потом… – поручик хотел было сказать 'своим командирам', но остановился, всё ж таки эти парни и для него теперь не чужие. – Скажите, что выполняли приказ старшего по званию. Какой с вас спрос? 'Расхлёбывать мне одному', добавил он про себя.
Глава 8
'Как медленно время тянется', подумалось Масканину, когда пришёл приказ выдвигаться. После взятия траншей и до приказа, все события уместились в какой-то час с небольшим.
16-я рота подошла к Дамме быстрым маршем. Ротные миномёты и станковые пулемёты были погружены на БТР. Хоть и старенький Б20, но выручал он не раз, как сейчас, например, простым транспортёром работал. А там видно будет, глядишь, и в атаке поддержит.
От НП 13-й роты, взявшей деревню в полукольцо, до захваченных окопов было метров сто пятьдесят, а от них до окраинных домов ещё метров двести. В деревне не осталось ни одного целого дома, некоторые горели, большинство же частично повреждены при артобстреле.
Между вольногорами и засевшими в деревне хаконцами велась вялая перестрелка. В основном хлопали винтовки, пулемёты напоминали о себе реже. Изредка на Дамме падали мины батареи Танфиева. Миномётчики работали по окраинным домам, где засекались маневрирующие пулемётчики врага. Иногда расчёты 'хикмайеров' не успевали покинуть позицию и гибли. Снайперы из деревни уже не стреляли, они выжидали удобного момента, предпочитая до поры не выдавать себя, так как их отслеживали снайперы 13-й роты.
По позициям егерей вела беспокоящий огонь батарея 'Вотанов' – самоходных башенных 120-мм миномётов, стоявших в нескольких километрах от Дамме. В том, что это были именно 'Вотаны', Масканин не сомневался, характерный вой вотановских мин он бы не спутал ни с чем другим. Хаконские 'Вотаны' были единственные в мире башенные миномёты. Масканин не знал, почему подобных артсистем не было в других армиях, может конструкторские трудности, а может они и нахрен никому больше не нужны. Миномёты били почти не нанося ущерба, работая по старым данным. С артиллерийскими наблюдателями, видимо, у хаконцев напряжёнка была. Большое спасибо за это снайперам Бембетьева.
На НП, где, по словам егерей из тринадцатой, находился сейчас Бембетьев, Масканин застал Аршеневского. Комбат методично осматривал поле боя в пехотный перископ, что-то неразборчиво и тихо ворча и поцокивая изредка языком. Он был в своей манере, иногда, бывало, носком сапога поковыривал что-нибудь.
Оторвавшись от нарамника перископа, Дед протянул руку Масканину, когда тот доложил о прибытии, и спросил:
– Арткорректировщики с вами?
– Так точно.
– И где же старший? Почему не соизволил показаться?
– Осматривается, господин подполковник. Скоро заявится.
Дед выразительно фыркнул. Огляделся по сторонам, присел на поставленный торцом пустой ящик.
– Курите, господа, – разрешил он, доставая мятую пачку 'Северной звезды', и жестом показывая, что можно присесть.
Бембетьев уселся на ящик, а Масканин пристроился на бог весть откуда взявшуюся здесь табуретку. Хорошая такая дубовая табуретка, лакированная и, к удивлению, не поцарапанная.
Бембетьев достал растрёпанную 'Дельту' и хмыкнул. Пачка отсырела, пришлось ему сегодня побегать, попотеть.
– Угощайтесь, поручик, – предложил ему комбат. Потом протянул открытую пачку Масканину, зная однако, что тот курит крайне редко.
Максим вежливо отказался, обратив внимание на заклеенную пластырем левую ладонь Деда. Благодаря солдатскому 'телеграфу', он знал, что комбат появился в 13-й роте перед последней атакой хаконцев, и участвовал в её отражении.
Бембетьев со всем удовольствием прикурил хорошую сигарету, блаженно пустил дым вверх, да спросил едким тоном, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Почему сразу буаровцы с нами не пошли? У меня полроты выбито, три контратаки выдержал. Если б не пятнадцатая, мы бы тут не сидели.
– Не кипятитесь, поручик, – ответил Аршеневский спокойно. Но заметно было, что спокойствие даётся ему с трудом. – Час назад разбомбили КП первого батальона, когда там находились начарты полка и дивизии. И командир нашего полка тоже. Бембетьев тихо выматерился. Масканин спросил:
– Все погибли?
– Полковник смертельно ранен. Его нашли рядом с КП. Начарты и командир батальона убиты. От них ничего не осталось. Прямое попадание трёхсотки.
– Кто сейчас командует полком? – поинтересовался Бембетьев. – И какого чёрта они всем скопом на тот КП полезли? Аршеневский помолчал, неторопливо затянулся, и ответил:
– Полком сейчас руководит начальник штаба. А что до КП, так это у нас и у пятого бата успехи налицо. Первый и третий батальоны застряли. У них там ДОТы неподавленные. Авиаторы наши пикировщиков прохлопали. Две девятки на первый батальон зашли. А потом по второму кругу.
– Куда зенитчики смотрели? – удивился Масканин. Он отлично знал, на сколько тихоходны хаконские пикирующие бомбардировщики. Одна зенитная батарея не дала бы им спокойно отбомбиться.
– Зенитчики, господа, по решению командира полка, были поставлены на прямую наводку. Для поддержки первого и третьего батальонов. Поддержали, но потеряли половину орудий… и всех офицеров, – комбат пригладил всклокоченную бородку. – Была и третья группа пикировщиков. Но её на подходе покромсали наши истребки. Помолчали. Бембетьев докурил и тщательно зачем-то растёр окурок сапогом.
– Сколько у меня времени, господин подполковник? – спросил Масканин.
– Не больше получаса, поручик, – ответил Аршеневский, гася бычок об ящик. – Не больше получаса. Ждём передового батальона союзников. Как подойдут, ваша рота атакует деревню. Хэвэбэшники сразу за вами ударят. Вся их бригада от нас и от пятого батальона пляшет. У них задача одна – создать устойчивый проход нашим мотострелкам. Масканин поднялся.
– Тогда не буду терять времени. Разрешите идти?
– У вас будет одна попытка, поручик, – сказал комбат. – На вторую просто не хватит людей. Нужен натиск, помните об этом… Ну… С Богом, поручик.
Рота Масканина меняла в окопах бембетьевцев под прикрытием огня артдивизиона и дымовых шашек. В 13-й роте к этому времени осталось не более семидесяти человек. Меняя их, масканинцы восхищенно пошучивали. Было над чем. Растянувшиеся жиденькой цепочкой егеря Бембетьева смогли отбить три подряд контратаки. Сейчас бембетьевцы отходили на свои же запасные позиции.
Судьба батальона тесно сплелась с Дамме. Деревенька, превращённая в опорный пункт, надёжно перекрывала выход к рокадам и развязке автобана, по которому бронетехнике десять часов хода к Грайфсвальду – крупнейшему на юге Хаконы промышленному району.
Деревня в аккурат лежала в дефиле между лесных заслонов. Главной задачей для батальона было закрепиться на юго-восточной оконечности лесополосы и взять Дамме. Левофланговая 14-я рота на оконечности закрепилась, 15-я и 13-я столкнулись с упорным сопротивлением и вышли к опорному пункту с запозданием. Потому-то рота Масканина и получила время на некоторую передышку. Деревню планировалось взять с ходу, но видимо для хаконцев она имела немаловажное значение, раз уж они решили бросить на её удержание свежие силы. Если бы не пятый батальон, не давший обогнуть роту Бембетьева справа, Аршеневский мог быть отброшен обратно к траншеям.