Из головы не выходит наш поцелуй. Он как навязчивая маниакальная страсть въедается в подкорку мозга, заставляя думать и представлять, каков будет следующий раз. Уже не могу дождаться, но даже ожидание приносит удовольствие на грани ужаса.
— Спасибо за ужин, — произношу я и вытираю губы салфеткой.
— Спасибо, что согласилась, — отвечает Давид с галантным поклоном головы.
И ведь во всем хорош! Ну как так можно?
Сытость и вино размазывают меня по стулу. Веки тяжелеют, энергия циркулирует во мне со скоростью улитки, вызывая состояние приятной сонливости.
— Думаю, нам стоит возвращаться…
— Ты этого хочешь?
На самом деле, мне хотелось бы продолжить вечер, но боюсь, могу уснуть прямо за столом. Так себе завершение первого свидания.
— Разве есть другие предложения?
— Есть.
— Например?
— Сначала скажи «да», — с видом самого дьявола-искусителя произносит Давид.
— Все-таки зовешь меня замуж? А как же третье свидание? — хихикаю я, веселясь от собственной шутки.
— А ты, я смотрю, не сильно-то и против, — весело отвечает Давид.
— Вино голосует «за», — салютую ему бокалом. — Мозг сейчас в отключке.
— Черт! — наигранно расстраивается Давид, щелкая пальцами. — Такой момент, но я к сожалению не прихватил с собой кольцо.
— Начались отмазки… — хлопаю рукой по столу и закатываю глаза. — Что же ты не подготовился?
— Прости, дорогая. Обещаю исправиться в следующий раз.
— В следующий раз я уже могу так не напиться.
— Пойдем прогуляемся? Кажется, тебе стоит подвигаться и проветриться.
Морской ветер напоминает о себе прохладным порывом, но пока меня греет вино и жаркий взгляд Давида, то я могу себе позволить небольшую прогулку. Я еще не готова с ним попрощаться.
— Хорошо, — пожимаю я плечами. — Веди.
Давид встает с места и подходит ко мне. Он снимает плед с моих ног, которые в момент покрываются мурашками от прикосновения холодного ветра, и помогает мне подняться. Алкоголь резко ударяет в голову, колени подкашиваются, но мне удается устоять на ногах, благодаря сильной и очаровательной опоре рядом.
— Тише… — ласково говорит Давид, прижимая меня к своей груди.
— Ты меня напоил, — бурчу я, потираясь щекой о его плечо.
— Я просто хотел, чтобы ты расслабилась.
— Зачем? Чтобы воспользоваться?..
— Считаешь, что я способен на такое? — вопрос звучит так серьезно, что мысли мгновенно проясняются.
— Нет, — отвечаю ему в тон.
— Рад это слышать, Аврора. Со мной ты в безопасности. Если что-то в моем поведении или словах станет для тебя неприемлемым, то я хочу услышать об этом в первую секунду, как появится подобная мысль. Договорились?
— Где поставить подпись?
— Пока я верю тебе на слово, — добрым тоном отзывается Давид и целует меня в макушку. — Так… Это нам еще пригодится. Подожди меня минутку.
Давид отходит к перилам и смотрит вниз, а после кидает плед, внимательно наблюдая за траекторией его полета.
— Что ты?..
— Не волнуйся, — беззаботно отвечает он и обнимает меня за талию, уводя с террасы. — Я оставлю им хорошие чаевые.
Гуляем с Давидом по берегу моря, ступни утопают в едва теплом песке, а море тихо радуется нашему сближению, создавая спокойную романтичную атмосферу. Свежий ветер и неспешное движение вперед помогают прийти в себя и даже немного протрезветь. Но голова все еще идет кругом, и пьянит меня мужчина, который бережно обнимает за укутанные в плед плечи и ведет за собой. Я без труда подстраиваюсь под его шаг, слушаю его красивый голос и наслаждаюсь чувством безоговорочного комфорта, в который с трудом верила до этого чудесного вечера.
Давид рассказывает о своей работе и путешествиях, о местах, где побывал, и о людях, с которыми познакомился. Теперь я вижу в нем настоящего деятеля искусства: красивые метафоры, правильно поставленная речь. Его истории наполнены жизнью и смыслом, выводами и пониманием. Он художник слова, каждая прожитая ситуация — холст, на котором он сам изображает нужный сюжет, пропуская через себя ощущения и эмоции.
Все что получается делать, согласно кивать, потому что добавить особо нечего. Давид как будто облачает мои мысли в слова, причем некоторые из этих размышлений я даже никогда не проговаривала вслух, но они жили в глубине души и ждали, что когда-нибудь смогут быть услышаны и поняты. А тут мне даже делать ничего не нужно. Магия.
— Аврора, все хорошо? — спрашивает Давид, замедляясь и поворачивая голову в мою сторону. — Ты молчишь уже минут пятнадцать.
Смотрю ему в глаза и вижу все, что мне нужно: нежность, заботу, интерес и переливы страсти, что так напоминает волны, то сильнее, то тише. Приоткрываю губы, но слова застывают в горле, скованные страхом. Еще слишком рано о таком говорить. Как можно признаться человеку, которого едва знаешь, что за всю свою жизнь впервые почувствовала себя по-настоящему счастливой рядом с ним?