– Я этого не знал, – буквально выдавил из себя рыцарь.
Он пристально оглядел весь заслон, обдумывая свои дальнейшие действия. Так, тут полсотни лесовиков. Эти голодранцы его воинам всего на две-три минуты легкой сечи. Среди них полтора, а, нет, скорее все же два десятка руссов. Вот с ними, конечно же, будет гораздо тяжелее. У каждого в руках хороший самострел, а из брони как минимум кольчуга и шлем. Все они к тому же с мечами и копьями. И все равно окружить всех здесь двумя сотнями харью, а вот самим навалиться всей массой спереди. Уж они точно не устоят, все до одного полягут в бою. А вдруг у новгородцев здесь еще есть люди?! Они очень коварны и опасны! Он ведь и сам видел два года назад, когда они шли совместно на Ревель, как их лесные дружины выбивали латную немецкую кавалерию из засад. Точно, весь свой отряд можно здесь положить, а уж он будет для их стрелков самой первой и желанной целью. «Нет, очень опасно нападать, – колебался рыцарь. – Да и не скроешь потом такое». Нарвцы непременно будут искать своих людей, да и среди его подчиненных есть те, кто сможет донести в Ревель об этой схватке. Король и управляющий в Эстляндии от его имени герцог Кристофер сейчас очень дорожат добрыми отношениями с руссами. А ведь выживи он в этой сече – и его голову потом все равно могут отдать Новгороду с извинениями и золотом, лишь бы все поскорее забыли об этом инциденте. «Нет, все же придется уходить обратно. Пока не время пускать здесь русским кровь, – решил Холдор и начал разворачивать своего коня.
– Тебе и твоим воинам сегодня очень повезло, десятник! – крикнул он, обернувшись. – Я чту указы своего короля. А вот этим лесным собакам, что прячутся сейчас за вашими спинами, еще придется возвращаться назад. И с ними у нас будет особый разговор. Прощай, Спиридос, а лучше до встречи! – И он, пришпорив коня, взял с места в галоп.
Глухой топот стих вдали, и Митяй разжал ладони, удерживающие ложе самострела.
– Уф, неужто пронесло, братцы?
– Похоже на то, братка, – проворчал Марат, выпрыгивая из саней на лед реки. – Поживем еще!
– Спиридон, по батюшке Святозарович, а где же это ты так на чужом языке красиво балакать-то научился? – со смешком спросил десятника дядька Еремей. – Иной раз и по-нашенски-то немногословен, а тут так и чешет, так и чешет по-иноземному.
– Да это моему командиру, Родиславу, спасибо, – усмехнулся старший русского дозора. – Не раз, бывало, показывал он нам, неучам, как это полезно, когда ты по-чужеземному излагать умеешь. За три года мы ведь все в его полусотне освоили по паре языков. Это сначала вроде бы как тяжело, а потом потихоньку, помаленьку уже и втягиваешься. Ладно, расцепляй сани, лошадей запрягайте, – скомандовал он своим людям. – Нам еще обоз догонять, он-то с перепугу, небось, уже к реке Нарве подкатывает. Пойдем тоже с ним к крепости. Вряд ли, конечно, эти возвернутся, но все же поберечься нам следует.
Глава 3. За княжьим столом
– Я еще три года назад, после «ледяного похода» к тавастам, замыслил выбить немцев из нашего Юрьева, но вот видишь, как все случилось? – Ярослав поморщился и отпил ставленого меда из небольшого зеленого богемского кубка. – Наливай и себе тоже, Иванович, чай уж по-простому, по-свойски сейчас сидим, вот и нечего нам сюда чашечников звать, – князь кивнул на большой глиняный кувшин с напитком. – А ежели хочешь, так вон фряжского себе плесни, ты же у нас барон!
– Нет, княже, благодарю, довольно мне уже, – ухмыльнувшись, покачал головой Андрей. – Завтра нам в дальнюю дорогу с утреца, хочу, чтобы голова легкой была.
– Да проветрится твоя голова, не бои-ись, – засмеялся Всеволодович. – Сейчас, в конце февраля, вона как часто вьюги налетают. Пока вы там до поместья своего будете идти, чай, уж не в одну метель во время пути попадете. Давай, давай, наливай маленько, – подбодрил он Сотника. – Я ведь и сам бражничество не одобряю, но вот бывает надобно иногда так вот, после больших волнений и тревог посидеть. А уж тем более когда рядом с тобой человек хороший, надежный. Неужто не поддержишь ты своего князя, а, Андрей Иванович?
Сотник посмотрел на слегка захмелевшего Рюриковича и ответил ему с легкой улыбкой:
– Поддержу, Ярослав Всеволодович, ну как мне тебя не поддержать? Когда мне еще вот так, да за княжьим столом доведется сидеть?
Он подтянул к себе поближе кувшин, наполненный легким медом, настоянным с мятой и пряностями, и отлил из него в свой кубок.
– Ну вот, хотя бы и так, – хмыкнул Ярослав. – Здрав будь, воевода! – и он разом ополовинил свой кубок. – Тяжелые эти три года были для нас, ох и тяжелые, – продолжил он далее излагать свои мысли. – Я уж было подумал, что в этих кровавых междоусобицах и вотчину свою потеряю Переяславскую, и Новгородского стола навечно лишусь. Все ведь против меня было. Со многими же рассорился, яро сговаривая князей воедино против запада стоять. Прав ты был, Иванович, когда говорил, что в одних руках вся верховная власть должна быть. Коли будет единая Русь, так и отбиться от любого врага она сможет своим большим и общим войском. А вот сейчас у нас что? Каждый клан: Олеговичи ли, Мстиславовичи, Игоревичи, Святославовичи ли, да и все прочие, только лишь на себя одного одеяло тащат, и на междоусобной войне они кровь своих лучших воинов льют. Тех воинов, которым бы злым соседям надобно укорот давать. Ан нет! Пусть уж лучше чужой это соседское заберет, чем вдруг он сам сильнее тебя потом станет! Раздробленность наша нас и погубит, Андрей! – и князь стукнул с досады кулаком по столу.