- Здесь не меньше дюжины таких этажей, - крикнул Конану Маздок. - Ты что, полезешь на все? Киммериец, не слушая его, пошел вверх по ступеням. Хоть погоди тогда, я велю принести факелы! - с досадой вымолвил король. Раз уж тебе так понадобилось... Не ходи пока дальше, я сейчас вернусь!
Добравшись до седьмого уровня, Конан наконец увидел мелькнувший вверху свет. Уже двумя этажами ниже он почувствовал запах горящего масла, сейчас же к нему прибавился еще и едкий дым, от которого слезились глаза. На этом этаже явно кто-то был.
Приближаясь к источнику дыма, пахнущего так знакомо - точь-в-точь так же пахла цветная пыльца в гробнице у истоков Стикса, - Конан все больше утверждался в мысли, что Нк'ча не ошибся. Помимо знакомого запаха, он видел и знакомую картину: трупики летучих мышей, свежие и совсем высохшие.
Киммериец неслышно выругался. Кто стал бы искать проклятую ведьму в таком гнилом месте? Конан подобрал с досок тяжелый железный стержень и начал осторожно продвигаться на свет.
Внезапно прямо перед ним во тьме вспыхнуло чье-то лицо. Оно было не столько человеческим, сколько недочеловеческим: нависающий лоб, слишком широкие скулы, в сочетании с которыми квадратная челюсть замыкала лицо в треугольник. И хотя Конан никогда не видел той скульптуры, что изваяла Зерити, он шестым чувством узнал этот призрак. Джакала!
Прямо на него наплывала темная фигура в полтора человеческих роста. Конан покрепче сжал стальной прут и ударил - наискось, раз и другой. Дым всколыхнулся, развеялся и сгустился снова. Конан ударил еще раз - и только после этого понял, что перед ним не более чем призрак, безвредный морок. Варвар оставил его в покое и ринулся наверх.
Одолев последние несколько ступеней, он оказался в маленькой каморке под самой крышей башни. Здесь, едва мерцая, горел огонек тусклой лампы. А рядом с ним была Зерити.
Она стояла возле небольшого алтаря, окутанного клубами дыма с едким запахом магического порошка. Одетая в темный балахон, с лампой и щепотью порошка в руках, Зерити была явно занята каким-то подвластным ей чародейством. Увидев киммерийца, она зашипела, как сотня змей, и вскинула руки для заклинания.
Пол содрогнулся у него под ногами, но еще раньше дрогнули стены, трещины пошли от основания башни к вершине, и Конан, словно во сне, снова увидел огромное яйцо, из которого должен был вот-вот появиться на свет новый бог. Теперь таким яйцом служила башня...
Из тех, кто толпился на первом этаже с факелами в руках, не пострадал почти никто. Последним из падающей башни выскочил король - когда уже осыпались стены. Те, кто наблюдал падение башни из окон дворца, утверждали потом, что заметили темный предмет, плюхнувшийся в канал прежде, чем туда же обрушились верхние этажи. Как бы там ни было, Маздок не слишком удивился, когда, после того как камни стен и перекрытий ушли под воду, откуда-то сбоку из канала вынырнула человеческая голова со встрепанной и спутанной гривой черных мокрых волос.
- Ну, неуемный ты упрямец, много ты нашел там, на своей башне? - вне себя от радости завопил Маздок, помогая другу вылезти из воды. - Я говорил тебе, что она вот-вот рухнет!
- Что бы я там ни нашел, - смеясь, ответил Конан, - теперь оно уже точно мертво. - Он оглянулся на темную воду канала. - И хвала Крому.
ЭПИЛОГ
В висячем саду белого дворца Баалура был накрыт небольшой стол на пять персон.
В тонкие чашках кхитайского фарфора был разлит светло-желтый ароматный напиток - крепкий взвар лепестков серебряного лотоса. Вокруг стола сидели король Афратес, королева Руфия, Каспиус и Конан. Все четверо выглядели отдохнувшими и посвежевшими, и королеве снова никто не дал бы больше тридцати лет, хотя на самом деле ей было все тридцать пять.
- Божественный напиток! - сказал Каспиус, отпивая из своей чашки. - Я еще не до конца изучил все его свойства, но могу смело утверждать, что он полезен при любой немочи. Я попрошу у вашего величества некоторой отсрочки моего постоянного участия в государственных делах, чтобы иметь возможность спокойно заняться изучением этого растения. Я прихватил с собой из долины несколько корневищ и семян и надеюсь вырастить его в нашей оранжерее.
- Ты можешь делать решительно все, что хочешь, - милостиво ответил король Афратес. - Мне будет тяжелее без твоих советов, но я не могу отказать тебе ни в чем. Но ты знаешь, мне кажется, что в последние дни перед самым вашим приездом болезнь отступила и без серебряного лотоса.
- Надо думать, коль скоро ведьма умерла! - ответил Каспиус, бросая многозначительный взгляд на Конана. - Но все же с лотосом дела идут на лад значительно быстрее. Я сейчас как раз изучаю несколько особенно тяжелых случаев...
- Он совсем не похож на те виды лотоса, с которыми я сталкивался, сказал Конан, прихлебывая золотистый напиток. - Можете и в самом деле попробовать его выращивать у себя и продавать в другие страны как Особый Бальзам Баалура. Наживете кучу денег!
- Я думаю, мы уже достаточно счастливы хотя бы тем, что город наш освободился от проклятия, - улыбнулась Конану королева. - А богатство мы наживем как-нибудь иначе. Герои Баалура и так прославились этим походом на весь Шем, а имя Конана известно теперь даже младенцам в колыбели.
Киммериец поморщился:
- Вот если бы я привел назад всю тысячу живой и невредимой...
- Ни один подвиг не обходится без жертв, - заметил на это король. - Те, кто выжили в этом походе, - наше будущее. В них я буду теперь уверен, как в самом себе.
- Ну, те, кто остался в городе, тоже прошли через немалые испытания, обронил Конан. - Хотя многие, как я слышал, их не выдержали - Шалманзар, например.
- Не упоминайте при мне этого имени, - нахмурился король. - Этот негодяй хотел продать нас стигийцам. А того двуличного жреца по имени Бандар-Хак недавно нашли на улице мертвым - видимо, убили свои же за то, что не справился с возложенной на него миссией. - Король отпил из чашки, и складка у него на лбу разгладилась. - Ну, да это все дело прошлое. Предателя прекрасно заменит Турио - я рад, что он вернулся живым.
- Да, - серьезно кивнул Конан. - Он показал себя в походе с самой лучшей стороны. Из него выйдет со временем отличный военачальник.
Королева взглянула на мужа, затем на киммерийца.
- А я полагала, что ты, Конан... Ну, быть может, ты сам займешь этот пост?
- Ох, Руфия, разумеется, нет! - Конан едва не поперхнулся отваром. - Я могу вести войска в битву или вверх по реке мертвых, но сидеть все время в городе, даже у подножия трона, - это не по мне!
- А вот все-таки интересно, - задумчиво сказал Каспиус, ни на кого не глядя, - какая же из тех рек была истинным Стиксом?
- Что ты хочешь этим сказать? - нахмурился Конан. - Что так и не известно, могут ли побывавшие в этой долине огня и льда сказать, что они видели истоки самого Стикса? Что же, это, по-твоему, умаляет подвиг и славу тех, кто вернулся?
Каспиус уже открыл было рот, чтобы ответить что-нибудь язвительное, но тут рядом зазвенел чистый детский голосок:
- Угодно ли кому-нибудь еще лотосового отвара?
Спор погас, не начавшись, и все повернули лица к принцессе Исмаэле, стоящей на траве с подносом в руках. На подносе помещался большой чайник кхитайской же работы, над его носиком вился душистый пар. Как видно, она отняла поднос у слуги, захотев из озорства подкрасться к сидящим незамеченной. Последние признаки болезни оставили ее тело, это снова был румяный, веселый ребенок, каким и полагается быть ребенку двенадцати лет от роду - разве что еще немного бледный. Принцесса изящно поклонилась, очень довольная своей шуткой.
- Какая разница, - сказал Конан, глядя в ясные синие глаза дочери, где мы были?.. Главное, мы привезли то, за чем отправлялись, а все остальное не имеет значения.
* Шурикены - метательные восточных воинов.