— Уходите? спросилъ онъ.
— Уходимъ. Счастливо оставаться тебѣ, спасибо за ласку, сказала Арина.
Прикащикъ кивнулъ, подумалъ и сказалъ:
— Если ежели выгоду куда идете искать на другое мѣсто, то лучше оставайтесь у насъ. Передъ сѣнокосомъ и мы еще по пятачку на сажень за пилку прибавимъ, чтобъ народъ не разбѣгался, а ужъ до сѣнокоса теперь недолго.
— Нѣтъ, милостивецъ, мы не на другую работу, а прямо къ себѣ въ деревню. Вонъ у меня товарка-то… хворая… Какая ужъ она работница! кивнула Арина на Акулину и прибавила:- Да и мнѣ домой надо. У меня мать не въ порядкѣ и хвораетъ.
— Ну, имъ счастливаго пути, коли такъ. А то передъ сѣнокосомъ мы всегда прибавляемъ.
Путь лежалъ на Колпино. Женщины вышли на шоссейную дорогу, перешли мостъ черезъ рѣку Тосну и поплелись по деревнѣ Усть-Тосна. Сначала онѣ шли молча, наконецъ Акулина сказала:
— Мучаетъ меня, что вотъ у Надюшки-то я на огородѣ рубль взяла и не отдала.
— Есть о чемъ мучиться! У Надюшки деньги шальныя. Не рубль, а десять она съ своего Ардальона Сергѣича стянетъ, отвѣчала Арина. — Сама-же ты сказала, что дѣвка совсѣмъ хозяина въ руки забрала и въ такихъ ситцахъ щеголяетъ, что быкъ забодаетъ.
— Такъ то оно такъ, а все какъ будто-бы совѣстно.
— Ну, въ своемъ мѣстѣ отдашь, коли будешь при деньгахъ.
Акулина помолчала и опять сказала:
— Вотъ и насчетъ тебя, Аришенька, меня совѣсть беретъ, что я на твои деньги по чугункѣ поѣду. Еще кабы у тебя семья дома была въ исправности, а то…
— Брось… перебила ее Арина. — Ну, что объ этомъ разговаривать! Справишься, такъ отдашь и мнѣ.
— Когда тутъ отдать, дѣвушка, когда? Не на радость вѣдь ѣду, а на бѣдность…
— Оставь. Я такъ расчитываю, что четыре съ полтиной все-таки своимъ домой привезу, а этого имъ довольно.
До Колпина женщины дошли часа черезъ три, причемъ Арина ради Акулины присаживалась нѣсколько разъ въ придорожной канавкѣ на отдыхъ, и попали къ самому поѣзду. Утренній поѣздъ, вышедшій изъ Петербурга, подходилъ уже къ платформѣ. Арина засуетилась, быстро бросилась къ кассѣ и взяла билеты.
— Скорѣй, скорѣй, Акулинушка, торопила она товарку, и чтобы та успѣшнѣе ковыляла по платформѣ до вагоновъ, взвалила себѣ на плечи даже и ея котомку.
Черезъ минуту онѣ сидѣли въ вагонѣ, черезъ пять минутъ поѣздъ тронулся. Арина и Акулина перекрестились. Перекрестившись Арина радостно улыбнулась.
— Слава Богу, къ себѣ домой ѣдемъ. Словно тяжелый камень съ души у меня валится. То есть ужъ такъ-то я рада, такъ-то, что и сказать трудно! проговорила она.
Акулина тяжело вздохнула и пробормотала:
— Живъ-ли здоровъ-ли Спиридоша мой маленькій? Рада буду увидѣть его, ежели живъ и здоровъ, но одно обидно, что вотъ безъ гостинчика ему ѣду.
— Сама ему будешь за гостинчикъ. Какого ему еще гостинчика надо! отвѣчала Арина и прибавила: — Ну, да ладно. Есть у меня въ котомкѣ остаточекъ ситцу отъ платья, что себѣ я справила, дамъ я тебѣ этотъ остаточекъ — вотъ ему на рубашенку и хватитъ.
А поѣздъ, стуча колесами, такъ и мчался, пробѣгая пустырями мимо вырубленнаго или выгорѣвшаго лѣса.
1891