Лампада с нагоревшей светильней в переднем углу перед киотом красноватым светом озаряла опочивальню. Равула Спиридоныч тихо подошел к киоту, задернул перед ним застенок и повернулся к постели.
Наташа проснулась. Стремительно приподнявшись, она уперлась обеими руками в грудь Цыплятева и что было силы толкнула его. Равула Спиридоныч пошатнулся и едва не упал.
Его растерянностью воспользовалась Наташа. Еще перед сном она увидела на пододвинутом к постели стольце нож, который Ульяниха положила рядом с калачом. Чувство самосохранения подсказало ей спрятать его под подушку. Теперь сразу вспомнив о нем, она выхватила его и, пронзительно вскрикнув, замахнулась им на Цыплятева. Тот при блеске острой стали невольно вздрогнул и отступил.
— Уйди, убью, душегуб проклятый! — отчаянно вскрикнула Наташа.
— А! Ты так! — вскипел злобой Равула Спиридоныч и, не помня себя от бешенства, метнулся к ней.
Но девушка успела уже вскочить с постели, кинулась к переднему углу и, все еще грозя ножом, стала под киот, озаренная светом лампадки, прекрасная в своем гневе, страшная в решимости умереть.
На крик Наташи в опочивальню вбежала Ульяниха. Ввиду наставшего сложного времени в Москве работы и доходов стало мало, а поэтому обязанность ходить за Наташей была делом прибыльным и в расчеты Ульянихи отнюдь не входило лишиться ее, если бы эта ночная свалка закончилась бедой. А нрав Цыплятева она знала, и, доведенный до исступления, он может и убить. Поэтому Ульяниха приложила все усилия, чтобы убедить рассвирепевшего боярина успокоиться.
— Опамятуйся, боярин, — схватила она его за рукав. — Говорила ведь, не в себе она.
— Постой же, покажу я ей! — взмахнул кулаком Цыплятев.
— И покажешь, да после. А теперь остынь, воды испей.
Равула Спиридоныч плюнул, махнул рукой и вышел.
А Наташа не выдержала: после пережитых последних страшных впечатлений, закончивших такой тревожный для нее день, она сразу ослабела, и не успела Ульяниха подхватить ее, как девушка грохнулась на пол. С помощью позванной сенной девушки Ульяниха уложила ее снова на постель.
Наташа впала в забытье, начался жар и бред. Она заболела, лежала вся в огне, не узнавала Ульянихи. Молодое крепкое здоровье взяло, однако, свое, и три дня спустя сознание снова вернулось к девушке. Она стала поправляться.
Равула Спиридоныч злился, но делать было нечего: Ульяниха убедила его не показываться Наташе совсем на глаза. И Равула Спиридоныч сдался, обещал не тревожить ее и предоставил Ульянихе, в преданности которой был уверен, полную свободу действий. Наташа пролежала еще дня два в постели, а затем, под присмотром своей пестуньи, стала выходить и в сад. Ульяниха из корыстных целей как могла утешала, уверяла, что все образуется и что девушка скоро увидится с отцом, который жив и здоров. Наташа немного приободрилась.
И вдруг неожиданно в хоромах Равулы Спиридоныча появился Паук, которого он считал уже погибшим и потому обрадовался ему. Паук красно расписал те беды, которым он подвергся, ревностно исполняя возложенное на него боярином опасное поручение, и не только получил прощение за невыполненное, но попросил даже денежную подачку и досыта был напоен и накормлен на поварне приятелями-слугами, которым он о своих мытарствах и похождениях расписал турусы на колесах.
После угощения Паука Равула Спиридоныч позвал его к себе, поведал ему о похищении Наташи. Паук получил разрешение наведываться к Ульянихе. Ему этого только и надо было. Со старой приятельницей сговориться было нетрудно, однако она заломила высокую цену за пособничество в похищении Алениным Наташи, но нашлись старые счеты, которые Паук не преминул ей напомнить, погрозив опасными разоблачениями, и старуха сошлась на двадцати пяти червонцах. Решено было, что в условленный день она под вечер выйдет с Наташей гулять в сад, отодвинет задвижку на калитке, выходившей в глухой проулок, выпустит ее, замкнет калитку, ляжет в противоположной стороне сада на землю, немного спустя поднимет крик и тем, кто прибежит, расскажет, что неизвестные перелезли через ограду сада, похитили девушку, а ее едва не убили. Что до самой Наташи, то о предстоявшем спасении ее условлено было из предосторожности не сообщать ей до дня похищения.
Сделав, таким образом, дело, Паук выбрался ночью в стан рязанского воеводы, дождался Аленина и договорился с ним о дне похищения. Вместе с тем за дополнительную плату (этой суммой Ляпунов ссужал Аленина) Паук обещал посодействовать Аленину проникнуть в Москву при посредстве знакомых из числа москвичей, друживших с поляками, а также обещал разыскать Алексея Наумова и Яшу (сведения о которых Аленин тут же сообщил Пауку) и передать им просьбу, чтобы помогли в похищении Наташи. Что касается условленной платы и расписки, то получить их от него непосредственно после похищения Паук отказался, чтобы не оказаться замешанным и не быть заподозренным Цыплятевым: условились, что за получением денег и расписки Паук явится к воеводе уже по возвращении Аленина в стан. Условившись обо всем этом, Паук отправился в Москву, чтобы разыскать Алексея Наумова и Яшу.