Паука разобрало любопытство, чем кончится дело Бояться казаков ему было нечего. Напротив, он мог им рассказать обо всем случившемся и заслужить их расположение, которое впоследствии могло оказаться не лишним. Поэтому он стал ждать. И ждать пришлось недолго: вдали уже показалась приближавшаяся на полных рысях многочисленная ватага казаков. Они бросились к пруду, стали вылавливать трупы товарищей, обшаривать дно пиками. Все казаки, брошенные в пруд, оказались мертвыми. Среди прибывших возбуждение возрастало с каждым мгновением. В это время Паук вышел из своей засады и, сняв шапку смиренно подошел к атаману казацкой ватаги Сидору Заварзину.
— Чего тебе? — спросил тот.
— Сидел я тут, видел все ненароком, поведать могу, — подобострастно ответил Паук.
— Рассказывай, — приказал Заварзин.
Паук, выгораживая казаков и клевеща на стрельцов, сказал, что они, исполняя приказ Ляпунова, как о том кричал дворянин Плещеев, безвинно утопили казаков.
— Смерть Ляпунову! — закричали казаки.
— Казнить собаку! — подхватили другие.
— Хоть бы и виновны казаки были, — сказал Заварзин, — не волен он казнить без земской думы. На то решение было.
— В стан! К Ляпунову! Сюда его! В воду! — раздались возбужденные крики.
Казаки стали торопливо навьючивать тела мертвых товарищей на коней.
— А ты кто же будешь? — спросил тем временем Заварзин Паука, внимательно оглядывая его уродливую фигуру.
— Странник я, батька, — смиренно ответил тот. — В Москву пробираюсь, чудотворцам святым поклониться.
— Сослужи ж мне службу, — сказал Заварзин, бросая Пауку в шапку монету. — В Москве в плену польском товарищ наш Илейка Куцько. Коли встретится, скажи — атаман Заварзин крепкую думу думает, как бы освободить его. Скажи, чтобы не кручинился, выручу его из беды.
Казаки вскочили на коней и пустились вскачь к стану. Дальнейших событий Паук ожидать не стал, да он и понял, что исполнить угрозу привести сюда Ляпунова и потопить его казаки не смогут: не так просто было всенародно схватить любимого воеводу. Но разыгравшийся на глазах Паука случай дал ему пищу для размышлений, и на обратном пути к городу он стал на все лады обдумывать, как бы использовать его для осуществления своих каверзных в отношении Ляпунова планов. И неожиданно его осенила блестящая мысль, которая оказалась настолько верной и чреватой благоприятными последствиями, что он на радостях добежал до хором приятеля прежнего своего благодетеля Равулы Спиридоныча — Федьки Андронова. С ним Паук и раньше был знаком и не раз оказывал ему кляузные услуги; после же смерти боярина Цыплятева он присосался к Андронову окончательно.
Андронов выходил из ворот, направляясь в Кремль к Гонсевскому, когда Паук стремглав прибежал и чуть не сбил его с ног.
— Ну, чего ты? Ошалел? — окликнул его Андронов.
— С делом до тебя, боярин! — прохрипел, едва переводя дух, Паук.
— Ну? — насторожился тот.
— Думаю, воеводу Ляпунова время извести настало.
— Эку новость поведал! Известно, давно время настало. Без тебя знаю. О том только и думы у нас с боярином Гонсевским. Да как извести-то?
— Уж я берусь!
— Сказывай!
— Берусь, и все. Если милость будет, доложи боярину Гонсевскому.
— Да мне-то чего не скажешь? Таиться бы нечего.
Паук хитро ухмыльнулся.
— Дело, сам знаешь, большое. Гонсевский казны за это не пожалеет. Так уж не осерчай, милостивец, ему первому скажу. Как бы пересказами не сглазить.
Андронова не удивила дерзость Паука, которой в другое время он ему бы не спустил. Дело было действительно настолько важным, что желание Паука открыть непосредственно Гонсевскому сущность его показалось естественным.
— Ну, ладно, — решил Андронов. — Ступай за мной. Так и быть, расскажу.
Когда они пришли в кремлевские палаты и Андронов послал доложить Гонсевскому, что он привел человека, который хочет сообщить не терпящее отлагательства дело, Гонсевский велел тотчас позвать их. Делая вид, что он не желает сам касаться известных ему подробностей дела, Андронов сказал лишь, что пришедший с ним человек берется извести Ляпунова, почему он и счел долгом привести его (при такой хитроумной постановке вопроса значительная доля заслуг на случай удачи оставалась, таким образом, и за Андроновым), и предоставил Пауку рассказывать. Тот подробно поведал о случае с казаками и об угрозах их убить Ляпунова.
— Так, — сказал Гонсевский, внимательно выслушав его. — А дальше-то что? От одной угрозы смерть не настанет!
— А дальше, — понизил Паук голос, — надо бы грамоты отписать от имени Ляпунова, за подписью его, да невзначай к казакам заслать!