Что касается внешнего мира, то с ним дела обстоят по-разному.
Эль-Пасо был жутким местом во времена моего детства, но сейчас это один из самых безопасных городов Америки. Его атмосфера стала спокойнее, а этническое разделение сгладилось; котел населяющих его культур бурлит, но с него не срывает крышку.
Меж тем любимый мной Сьюдад-Хуарес некоторое время был известен как мировая столица убийств. Там пропадало без вести множество молодых женщин. В самые страшные годы, с 2008 по 2011, переход через мост из Эль-Пасо напоминал нисхождение в средневековый ад. Но, кажется, теперь город выбирается из этого кошмара.
Еще одна хорошая новость: в американских ресторанах посетители больше не курят. Так что более молодая версия меня может играть в ресторанном оркестре.
Воздух в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе стал относительно пригоден для дыхания. Теперь поездка в один из американских мегаполисов не напоминает приземление на чужую планету с ядовитой атмосферой.
Однако Манхэттен заполонили сетевые магазины, которые можно встретить повсеместно. Он уже менее уникален, чем был когда-то.
Цвет культурной жизни укоренился в Лос-Анджелесе; странный город с не поддающимися описанию домами больше не производит впечатление тупика. Насколько я могу судить, в нем полно людей, живущих основательной насыщенной жизнью. Интересно, что изменилось больше – сам Лос-Анджелес или моя способность воспринимать его?[130]
Кремниевая долина изменилась больше всего. Мы победили! Теперь «Мамочка по найму» находится под нашим контролем. Советы директоров не вмешиваются в наши дела. Хакеры владеют компаниями напрямую.
Мы велели миру измениться ради нашего удовольствия, и он изменился! Детишки со всего мира отдали нам свою приватность, и теперь наши алгоритмы управляют ими, как марионетками, дергая за ниточки, когда надо. Они жмут на кнопки в созданных нами ящиках Скиннера.
Хакеры владеют самыми богатыми в мире компаниями, но в них относительно мало сотрудников, о которых нужно беспокоиться. Молодые хакеры-одиночки обыденно и довольно быстро становятся богаче, чем остальное население планеты.
Бизнес-империи стали цикличными. В бывшем административном комплексе Sun теперь располагается главный офис Facebook. В бывшем центральном офисе Silicon Graphics обосновались Googleplex. (Я экспериментировал с виртуальной реальностью в том помещении, которое сейчас служит столовой Googleplex.)
Какова теперь атмосфера Долины? Одно из значительных изменений – этническое разнообразие. Собрания, на которых присутствуют инженеры из Индии, Китая и других стран, – обычное явление.
Однако, по моим ощущениям, это способствовало лишь небольшому снижению когнитивного разнообразия. Создается впечатление, что людей с расстройствами аутического спектра стало чуть больше, чем раньше.
Другое изменение носит политический характер. В Долине по-прежнему царят лево-прогрессивные взгляды, но набирает мощные обороты и либертарианство[131].
В начале этой книги моя более молодая личность считала, что будущее производит впечатление одновременно ада и рая. Конечно, в современности от ада есть многое.
Цифровые рассадники раздражающих политических дискуссий переместились из Usenet и alt.hierarchy на Reddit, 4chan и прочие крупные сайты, дав начало длинным цепям скандалов, таким как Gamergate, и вспышкам активности ультраправых в последние годы. К сожалению, с этим перемещением связана история виртуальной реальности. Эту ее невеселую часть можно прочесть в приложении 3.
Несмотря на долгую историю несовершенства и назиданий, связанных с компьютерами, у людей никогда не пропадет желание пользоваться технологиями, которые загоняют их в антиутопию, потому что выглядят они просто здорово[132]. Я сам пробовал писать в этом жанре сразу же после того, как ушел из VPL.
Я писал эссе о том, что однажды общество может дойти до абсурда из-за абстрактных войн между алгоритмами и что «вирусная» онлайн-динамика может стать причиной внезапных социальных и политических катастроф. Мои назидания довольно высоко оценили в определенных кругах, но они, разумеется, не предотвратили событий, о которых я предупреждал.
И вот я снова пытаюсь писать, но с того времени произошло много событий, и мои истории перестали быть назидательными. Я сыплю хлебные крошки, чтобы вы следовали за мной, пытаясь разобраться, как мы дошли до той точки, в которой сейчас находимся. Окажется ли это полезным? Надеюсь.
Но поговорим на более приятные темы.
Я до сих пор люблю виртуальную реальность. Просто люблю. Так здорово испытывать виртуальные миры, спроектированные молодыми дизайнерами, и наблюдать за людьми, переживающими головокружительный опыт в VR.
130
Ощущение такое, как будто нарушаешь лестную для всех клятву о молчании – предполагается, что все мы знаем то же, что знают остальные, – но я должен упомянуть основные свойства этой книги. Я рассказываю о том, как сильно отличалась в разное время окружающая меня социальная обстановка, потому что хочу сделать акцент на реальности внутреннего мира. Переживание – не факт. Можно остро реагировать на что-то внешнее, но временами эти реакции будут относиться скорее к вашим внутренним ментальным и эмоциональным процессам, чем к природе того, что вы воспринимаете извне. Цифровая культура стала настолько сосредоточена на поведении и измерении, что легко забыть, что наше ощущение мира исходит не от мира, а от окраски переживания внутреннего опыта. Возможно, если вас расстраивают прививки, глютен, звук женской речи, мигранты, политкорректность или что угодно еще, что вас бесит… вы расстраиваетесь не совсем из-за этого. Возможно, стоит обратить внимание на то, что происходит внутри. Я обнаружил, что лучшее понимание внутреннего мира, внутренних переживаний помогает мне и другим людям быть более успешными учеными и инженерами, а также делает нас приятнее в общении. –
131
Я могу понять, почему многие из молодых технарей подались в либертарианцы. То, что Кремниевой долиной управляет правительство, может показаться задуманным специально, чтобы разозлить технарей.
На это часто жалуются.
Например, наш мост через залив между Сан-Франциско и Оклендом был построен в период с 1933 по 1936 год и считался самым длинным в мире.
На самом деле это два моста, соединенных туннелем, прорытым в острове посреди залива. Землетрясение 1989 года повредило одну секцию моста – не со стороны Сан-Франциско, где находится знаменитый навесной мост; эта древняя конструкция устояла. Проблема была в дешевой секции, которая вела в Окленд.
Ремонтные работы обсуждались так долго, что их начали только в 2002 году; пролет моста, предназначенный на замену, был закрыт вплоть до 2013 года. И даже после выхода этой книги поврежденная секция моста не будет окончательно снесена.
Если вы родились в начале века, значит, правительству потребовалось время длиннее всей вашей жизни, чтобы починить мост, построенный за три года в примитивных условиях, до появления самых первых экспериментальных компьютеров. Но при этом такие продукты, как iPhone и Facebook, могут изменить мир всего за несколько месяцев.
Я верю в то, что демократия работает, потому что видел достаточно альтернатив, но если все, что вы видели, – это разработчики технологий и мост между Сан-Франциско и Оклендом, ваши ощущения будут совершенно другими. –