Онуфрий наклонился над ухом отца, закричал:
— Татко!.. А татко! Вставайте!
Комаровский промычал и, открыв рот, с шумом выпустил руладу и захрапел еще сильней.
— А ну-ка, давай зажмем ему рот, чтобы нечем было дышать. Небось проснется.
— Можно и так, — согласился Онуфрий и, зажав отцу рот и нос, снова крикнул: — Просыпайтесь, татко, а то…
Комаровский начал задыхаться, взмахнул рукой и нанес сыну такую оплеуху, что тот отлетел в сторону, распластался на животе.
— Вот всегда так, — вставая, пробормотал Онуфрий.
Жуков плюнул с досады.
Прошло еще более двух часов, но Комаровский, как ни старались разбудить его, не просыпался. Тогда Жуков сказал:
— Знаешь что, Онуфрий, запрягай-ка лошадей.
Онуфрий вопросительно уставился на него:
— А татко?
— Положим его на тачанку и поедем, — ответил Жуков. — Не торчать же здесь нам всю ночь.
Так и сделали.
Выехав на дорогу, Онуфрий стегнул лошадей, и тачанка быстро покатилась к хутору, скрытому непроглядной темнотой ночи. Вблизи глубокой балки Онуфрий вдруг заметил на дороге каких-то людей, хотел сообщить об этом Жукову, но те, схватив лошадей за уздечки, громко закричали:
— Стой!
Онуфрий в одно мгновение спрыгнул с тачанки, во все лопатки пустился по высокому прошлогоднему бурьяну. За ним прянул и Жуков. Грабители вскочили на облучок, в намет погнали лошадей по дороге. Тачанка затарахтела в темноте и быстро скрылась.
Онуфрий подполз к Жукову, прошептал:
— Угнали тачанку, нечистые души! Может, это ваши люди?
— Пожалуй, они… — Жуков поскреб затылок. — Не надо было тебе бежать…
— Я ж… думал, что красные… разъезд какой- нибудь, — пробормотал Онуфрий.
— Да, сгоряча дали мы маху, — с досадой вырвалось у Жукова.
Тачанку действительно захватили бандиты. Они во весь опор катили на ней по звонкой дороге. Проскочили мимо Рогачей, Галенов и, приближаясь к Киргизам[871], едва не столкнулись с группой всадников, внезапно появившихся перед ними в темноте.
Сидевший на облучке резко придержал лошадей. Остальные схватились за оружие. К ним подскакал Зубарев с несколькими бандитами. Узнав своих, он указал на Комаровского, лежавшего на тачанке:
— Кто это?
— А бес его знает, — ответил один из казаков. — Пьяный вдрызг. Привезем на бивак — разберемся.
Комаровский открыл глаза, приподнялся.
— Диомид Илларионович, — позвал он спросонья, — где ты?
Зубарев, узнав голос Комаровского, вскричал:
— Это вы, Зосима Варлаамович?
— Я… — Комаровский протер кулаками глаза. — А шо хиба?..
Зубарев громко захохотал.
— Ты гля, кого схватили! — воскликнул он. — Это же наш человек! Зосима Варлаамович Комаровский!
— Эге… — пробормотал Комаровский. — Отето ж… вин самый… А вы кто будете?
— Мы из партизанского отряда полковника Татаринова, — ответил Зубарев, сдерживая пляшущего коня.
— А где же сын мой и… Диомид Илларионович? Они ж были со мной… — Комаровский начал разглядывать окруживших его бандитов.
Опять раздался смех.
— Наши ребята по ошибке схватили вас, — скачал Зубарев.
— Отето ж… значит, свой своих, шоб чужой духу боялся! — проворчал Комаровский. Он слез с тачанки, попросил Зубарева отойти с ним в сторону и, когда тот спешился, взял его за руку, шепнул на ухо: — Отето… Диомид Илларионович ехал ко мне из станицы Медведовской, от Ивана Петрика. Ему срочно надоть повидаться с полковником Татариновым. Так шо передайте Татаринову, хай вин прииде ко мне завтра ночью. Мы будем его ждать. А зараз я поеду домой, а то уже зорька загорается.
Зубарев приложил руку к папахе.
— Передам обязательно, Зосима Варлаамович!
Комаровский сел на тачанку, ударил лошадей вожжами, покатил в обратную сторону.
Заря постепенно разгоралась. Лошади бежали дружно. Миновав Рогачи, Комаровский оглянулся по сторонам, покачал головой: «Отето выспался… Добре… шо напоролся на своих, а то бы…»
В предрассветных сумерках показался хутор Гарбузовая Балка, на окраине которого стоял цыганский табор. Слева зеленели густые камыши, плескались тихие волны лимана, справа широким пологом простирались посевы.
В центре хутора, среди невзрачных мазанок и подслеповатых домиков, возвышался особняк под оцинкованной крышей, сложенный из белого камня. Это был дом Комаровского. Все окна были закрыты дубовыми ставнями с железными прогонычами[872].
Обширный двор с многочисленными подсобными постройками — конюшнями, сараями и амбарами — обнесен стеной из бутового камня, обсажен густой колючей акацией.
871
Из перечисленных в настоящее время существует только хутор Рогачи. В 1963 году хутор Киргизы был преобразован в село Комсомольское, но в дальнейшем селение было упразднено, а земли перешли в разряд сельхозугодий. —