— Тебе письмо, Василий Федорович.
Рябоконь встал, распечатал конверт и прочел:
Хорунжему Рябоконю.
Глубокоуважаемый Василий Федорович!
Будучи еще за границей, я слышал о Ваших боевых заслугах. Став на русскую землю, я еще больше узнал о Вас, о Ваших неоценимых боевых подвигах. Когда я находился в тюрьмах Новороссийска и Краснодара, то большевики сами говорили мне о Вас. Забрав у моего отца и у меня все имущество, они начали предлагать мне заняться вылавливанием бело-зеленых. На предательскую роль Иуды я согласился, дабы дать возможность себе вырваться из цепких рук своих врагов. Под маркой советского работника мне удалось уйти в объятия камышей и лиманов Таманского отдела. Морозы, снег, дождь, а мне приходилось быть под открытым небом. Мало кто из казаков давал мне приют. Большинство из них пошло за красными. Срам, позор казачеству! Оно забыло заветы своих отцов и дедов. Я убедился, что былая твердыня и гордость Русской императорской армии — казачество под влиянием большевистских лозунгов окончательно разложилось и утратило свое первобытное значение.
Василий Федорович, быть может, Вы подумаете, что уже потеряны все надежды на светлое будущее. Нет, скажу я Вам откровенно. Вся надежда у нас на тех казаков, которые сейчас находятся за границей, да и здесь еще есть, хотя и мало. Надо терпеливо ждать десанта. Я заверяю Вас, что самое большее как через два-три месяца на Кубани высадятся экспедиционные силы под командованием генерала Улагая.
У меня всего 15 человек. Имеем лошадей, седла, но недостаточно вооружены. В нескольких боях я израсходовал почти все патроны и потерял двух самых верных боевых казаков. Не имея достаточно вооружения и принимая во внимание то, что еще преждевременно производить какие-либо крупные операции и выступления, в силу чего могло бы поплатиться своей жизнью мирное, нереволюционное казачество, я решил отойти на исходное положение и только лишь защищаться и сохранить себя и других для будущей борьбы, когда настанет момент. Лично я советовал бы и Вам не подымать преждевременно казачество, которое легко может и продать Вас, не имея поддержки извне. Вам необходимо только защищаться и сохранить себя и верных казаков для будущей недалекой работы.
Вы не должны увеличивать отряд, в противном случае большевики могут наводнить воинскими частями ту местность, где Вы оперируете. А если нас будет мало, то они не пошлют против нас воинских частей, а будут посылать милицию и комсомолистов, с которыми мы легко справимся. Пока мы не должны наступать и развивать свою операцию, дабы не понести разгрома. К тому элементу, кто будет гоняться за нашей жизнью и вообще выдавать нас, нужно применять самые суровые меры, включительно до расстрелов и поджогов имущества. Последний способ я считаю самым радикальным. А главное — не нужно верить всяким проходимцам, присылаемым большевиками против нас, ибо это может погубить нас. Не нужно никого принимать…
Желаю от души Вам успеха. Уже недалек тот час, когда мы свободно вздохнем и стряхнем с себя ненавистную нам Советскую власть и все большевистские порядки!
Пишите мне через Т. П. Пока, будьте здоровы, готов всегда к услугам.
23 июня 1921 года.
Рука Рябоконя с письмом тяжелым грузом упала на колено. Сомнения и недоверие разъедали его.
— Значит, этот Кубрак был в плену у большевиков? — промолвил он задумчиво и, взглянув на Дудника, спросил: — А ты как думаешь, Пантелей? Можно верить ему?
Дудник пожал плечами.
— Кто его знает, Василий Федорович.
— Да… — промычал Рябоконь.
Широко распахнулась дверь, и вместе с Жуковым в курень вошли подъесаул Олинипеев и Загуби-Батько.
— О, Диомид Илларионович! — обрадовался Рябоконь. — Где это ты пропадал столько времени?
Жуков скупо улыбнулся и, пожимая ему руку, сказал:
— Кубань большая, Василий Федорович. Сразу не расскажешь, где был. — Он поклонился Надежде, приветливо кивнул Дуднику и, присев рядом с Загуби-Батько и Олинипеевым, добавил: — Щупал по всей области казаков, чем они дышат.
— Ну и как? — настороженно спросил Рябоконь.
Жуков развел руками:
— Многие говорят: «Мы уже не те, что прежде». Но и наши люди еще не перевелись. Вот высадится Улагай с десантом на Кубани, тогда казаки валом к нам пойдут.
— Кстати, я сейчас получил письмо от подъесаула Кубрака, — сообщил Рябоконь. — Желаете послушать?
— Давайте выйдем во двор, — предложил Жуков, — А то у вас тут душно.
— А там комары, — заметила Надежда.