Да здравствует мирный труд!
Рябоконь швырнул газету на пол, посадил сына себе на живот и, невесело улыбаясь, сказал:
— Ничего ты еще не понимаешь, хлопчик! Хорошо тебе! А батьке твоему туго приходится.
— Вставай, Вася, снедать будем! — позвала Надежда.
На биваке стояла тишина. В курень лишь изредка долетало карканье воронов и хмыканье лысух[898], плававших на плесах лиманов.
Внезапно дверь широко распахнулась, и в ней застрял Дудник, крикнул панически:
— Красные!
Рябоконь вскочил с топчана, схватил карабин и бинокль, выбежал из куреня.
— Красные с двух сторон нас обходят! — доложил ему астраханец Садчиков.
— Пулеметы к бою! — скомандовал Рябоконь.
Пулеметчики заняли огневые позиции, бандиты рассыпались по всему лагерю, залегли.
Демус со своим отрядом шел в наступление по Казачьей гряде, а Черноус и Аншамаха вели чоновский батальон через Ачуевскую косу, по дороге вдоль берега Бойкова лимана.[899]
Завязалась перестрелка, и красные с ходу пошли в атаку. То там, то здесь на гряде, занимаемой бандитами, разгорались рукопашные схватки. Забухали ручные гранаты. Бандиты не выдержали натиска, бросились в воду, начали отходить по камышам Рясного лимана.
Рябоконь вбежал в курень, крикнул жене:
— Надя, положи сыночка! Я прощусь с тобой.
Надежда, бледная, как вощеная бумага, осторожно опустила на топчан сына, обнялась с мужем. Он заглянул в ее глаза, наполненные отчаянием и ужасом, прижал к груди, крепко поцеловал в губы.
— Что теперь будет со мной? — простонала она.
— Я не отдам тебя красным, не отдам! — выкрикнул осипшим голосом Рябоконь и выстрелил из нагана ей в сердце.
Быстро подхватил жену на руки, поцеловал в стынущие губы, щеки, лоб, бережно положил на топчан рядом с сыном. Спустя минуту он уже вместе с Дудником и Ковалевым брел по камышам.
Красные все ближе подходили к куреням, вокруг которых лежали убитые и раненые бандиты. Наконец рябоконевцы были смяты, и бой затих. Загуби-Батько (он пришел сюда с красными как проводник) вынес из куреня ребенка, доложил Демусу:
— Жена Рябоконя убита, а это — его сын…
Вскоре на бивак были согнаны пленные, среди которых оказался командир 4-й сотни Садчиков. Увидев Загуби-Батько около куреня с ребенком на руках, Садчиков злобно бросил:
— Что, Тит Ефимович, в няньки записался? Предал Василия Федоровича? Не зря у тебя и фамилия такая. Погоди, придут наши.
— Не гавкай! — огрызнулся Загуби-Батько. — Придут ваши, когда рак на горе свистнет.
XXIII
Аншамаха приехал в Краснодар во второй половине дня. Выйдя из вокзала, он направился к трамвайной остановке. Там толпилось много народу. Вокруг шли разговоры о бунте у Екатерининского собора. Аншамаха прислушивался к этим разговорам и никак не мог понять, кто кого бил утром у собора и за что… Вдруг кто-то взял его под руку. Он повернул голову, увидел рядом с собой Ропота.
— Логгин Прокофьевич? — Лицо Аншамахи расплылось в улыбке. — Значит, ты, это самое… уже поправился?
— Как видишь, — весело ответил Ропот. — Вот… Ну, а как твои дела? Все еще воюешь с бандами?
— Воюю помаленьку.
Мимо них прошел высокий худой человек в штатском. Ропот случайно встретился с ним взглядом и, чуть было не вскрикнув, судорожно сжал руку Аншамахи, указал на прохожего.
— Это тот монах, что казнил, рубил шашкой наших пленных и меня с ними на Мзымте, под старой липой, — шепнул Ропот, — Его надо немедля схватить!
Они начали следить за Лукой, который, видимо, почуяв недоброе, прибавил шаг. Аншамаха расстегнул кобуру, вынул наган. Лука рванулся через привокзальный сквер, сбил на пути нескольких прохожих. Аншамаха выстрелил вверх, вместе с Ропотом погнался за монахом. Милиционеры, пытаясь задержать бегущего, также открыли пальбу из револьверов в воздух. По скверу понеслось:
— Стой!
— Держите бандита!
Лука начал отстреливаться, нырнул в ближайший двор, взбежал по наружной лестнице на веранду второго этажа, хотел выбраться на крышу, но тут пуля обожгла ему ногу. Милиционеры настигли его, отняли оружие, потащили вниз…
На Гарбузовой Балке, в доме Комаровского, тишина. Чувствуя себя в безопасности, Жуков лежал на кровати в небольшой комнатушке и размышлял о своей бездомной, бродяжнической жизни… Во дворе всполошились собаки. Жуков вскочил с постели, посмотрел сквозь тюлевую занавеску в окно, увидел у дома вооруженных людей в форме войск ОГПУ. К ним подбежал Онуфрий, спросил:
898
Лысуха, или лыска — небольшая водоплавающая птица семейства пастушковых, величиной со среднюю утку. —
899
Получается, банда вернулась на прежнюю базу или автор забыл, что отправил ее на лиман Бабиный. —