— Возьми, почитаешь… что пишет Владимир Ильич.
Виктор бегло прочел:
— «Задачи революции»… Спасибо за книгу, — поблагодарил он. — Мне давно хотелось почитать Ленина.
Корягин пососал трубку и, пустив дым кверху, обратился к Гуне:
— Ну, как плотники, Харитонович? Чинят ветряк?
— Вчера начали, — доложил Гуня. — Пожалуй, к тому воскресению крылья будут готовы.
— Гляди, чтобы не подвели тебя, — предупредил Корягин. — Тут надо за всем смотреть.
— Хлопцы надежные, не подведут, — заверил Гуня.
Виктор с любопытством слушал разговор… Он пытался понять, в чем разница между людьми, сидящими перед ним, и теми, с которыми он повседневно встречается в станице. И тут же находил: у тех интересы не шли дальше своего дома, эти же, наоборот, полностью отдавали себя борьбе за новую жизнь. Но у них было что-то непонятное…
«А может быть, мне кажется?… — спрашивал он себя мысленно. — Для чего же тогда человек существует, для кого трудится?.. Для общества? Но ведь он сам частица общества!.. А трудится, создает богатства неизвестно для кого…»
IV
Двор Левицких выходит створчатыми воротами к западу, на выгон. За клуней и сараем с конюшней — сад. Хата стоит поодаль от дощатого забора. Крыша ее блестит на ярком солнце зеленоватой поливенной черепицей[24].
Влево от ворот — крутой спуск к берегу Кубани. У самой воды — изуродованный бурей старый дуб с выжженным молнией дуплом и полуобнаженными спутавшимися корнями.
Федот Молчун загремел ручкой калитки, вошел во двор Левицких. Цепная собака Жучка набросилась на него, но Виктор, купавший у колодца серого в яблоках коня, отогнал ее, поздоровался с крестным.
— Батько дома? — спросил Молчун грубовато.
— Дома.
— Проводи меня.
Виктор отвел соседа в хату и вернулся к коню. Окатывая его из ведра холодной водой, приговаривал: «Так, Ратник, хорошо…» Конь поводил острыми ушами, вздрагивал. Мокрая шерсть лоснилась на нем, будто покрытая лаком.
В кухне Молчун нашел старика Левицкого, курившего люльку и сильно кашлявшего.
— Час добрый, Наумыч, — подавая ему руку, сказал он и снял шапку.
Наумыч оживился, пригласил соседа садиться. Тот, поддерживая руками грузный живот, сел на скрипучую табуретку.
— А где же кум? — приглаживая пальцами пушистые пепельные усы, спросил Молчун.
— Отдыхает, — хмурясь, указал старик на дверь в великую хату[25] — На заре из Родниковки приехал. Насилу вырвался из нее, будь она неладная.
— Что так?
— Да милиционера убили там на базаре…
— Дела… А я с кумом побалакать[26] хотел.
Наумыч откашлялся и, припадая на левую, деревянную ногу, заглянул в боковую комнату, окликнул сына, спавшего на деревянном диване:
— Лавруха, до тебя кум пришел.
Лаврентий открыл сонные глаза, посмотрел на отца бессмысленным взглядом.
— Слышишь? — повторил старик. — Вставай! Федот Давидович до тебя пришел.
Лаврентий проворно поднялся и, ощущая со сна озноб в теле, протер глаза, вошел в кухню. Сев на стул, поправил раненую руку, лежавшую на перевязи.
— Дело у меня к тебе, кум, — заискивающе начал Молчун.
Лаврентий искоса посмотрел на него.
— Как?
Молчун потер пальцами висок. Ему хорошо было известно, что означал этот короткий вопрос (в нем всегда звучали нотки неудовольствия), и он поднял на него миролюбивые глаза.
— Ты не обижайся на меня, — сказал он. — Я хочу толком добиться от тебя, с кем ты думаешь быть дальше?.. Опять с красными?
— Зачем допытываешься? — ощетинился Лаврентий, и с его лица сразу слетела сонливость.
— Ну вот, — снисходительно протянул Молчун.
— Не мути ты мне душу! — сердито отмахнулся Лаврентий. — Я тебе уже говорил: навоевался предостаточно и теперь буду сидеть дома… сторожить семью и хозяйство.
— Э… нет, погоди немного, — дружественно поднял руку Молчун. — Война еще не закончилась, и нам, кум, негоже сидеть сложа руки.
— Как это, негоже? В самую пору.
Молчун криво усмехнулся:
— Будто не видишь, что Корягин вытворяет. Всего недельку попредседательствовал, а уже задушил нас продразверсткой. Партизан гуртует, ЧОН создает… Решил еще крепче скрутить нас. При Мартыне Гречке этого не было…
— Вижу, Федот Давидович, ты все еще в генеральские погоны веришь, — осуждающе сказал Лаврентий. — Ты читаешь сводки в газете? Знаешь, что делается на польском фронте?
— Брешут они, те сводки! — махнул рукой Молчун.
24
Поливенная черепица — поливная (глазурированная, покрытая глазурью) черепица. —