Моя защита Очковской и Д. С. вызвала с их стороны резкую отповедь, что им не помешало, однако, сейчас же просить меня съездить в семью финансиста, чтобы условиться насчет зала для вечеринки. Я отказалась это исполнить, и вечеринка не состоялась.
Прошло недели три-четыре, и двое уже других студентов пришли просить меня устроить вечеринку для сбора, хотя бы очень небольшой суммы денег в пользу их товарища, высылаемого докторами на юг. Мне и в голову не пришло усомниться в правдивости их слов, и вечеринка опять состоялась в моей квартире, но не для поправки, здоровья студента, а, как я узнала впоследствии, тоже для выкупа проституток. На вопрос, обращенный мною к устроителям, зачем они прибегли ко лжи, они, не смущаясь, отвечали, что возвышенная цель оправдывает средства. Чтецами на второй вечеринке выступило большинство писателей, принимавших участие и в первой, исполнительницею музыкальной части явилась другая, тоже даровитая музыкантша, было и хоровое пение, но не было уже никаких танцев. Вместо проспекта первой вечеринки, который так понравился многим, устроители на этот раз не удосужились написать никакой афиши. Несмотря на множество лиц, выразивших желание явиться на вторую вечеринку, пришлось раздать билеты меньшему числу лиц, чем в первый раз: дворник, проведавший, что предстоит опять вечеринка, заявил мне, что домовладелец не позволяет устраивать что бы то ни было в пустой квартире. Все это невольно удручало всех нас. Вообще повторная вечеринка оказалась несравненно менее оживленной, чем предыдущая.
У нас говорили, что сбор с этой вечеринки дал возможность выкупить из дома терпимости трех девушек. Одну из них взяла дама средних лет, чтобы отвезти ее на лето в свое имение. По ее словам, ее спутница так скандалила на железной дороге, что вынудила ее пересесть в другое отделение вагона. Когда она доехала до места назначения, проститутки уже не оказалось в вагоне, а куда она исчезла, дама не стала справляться, так как решила, что она отравит ей все лето. С другой проституткой дело кончилось так же неудачно: ее взялась отвезти в деревню к своей престарелой родственнице молодая, только что поженившаяся парочка. Эту вторую девушку удалось привезти в деревню. Однако в семейном доме, где ее поселили, она проявила необузданный характер, предавалась беспрерывным вспышкам гнева, выкидывала то непозволительные шалости, то детские капризы. Ее начали сторониться и смотрели на нее как на ненормальную. Через несколько недель после ее водворения члены семьи решили, что жить с нею невозможно, собрали необходимую сумму на дорогу и на прожитие на первый месяц и дали ей возможность уехать, куда она сама пожелала. Третья проститутка, кроткого, миролюбивого характера, честная по натуре, всем своим любящим сердцем привязалась к человеку, который помог ее освобождению из дома терпимости: она вполне добропорядочно прожила всю свою недолголетнюю жизнь, работала, сколько хватало сил, но оказалась крайне болезненною. О судьбе этих трех девушек я сообщаю только по слухам.
В тех кружках, к которым я имела какое бы то ни было отношение, описанная выше попытка спасать девушек из домов терпимости была последнею, – я, по крайней мере, ничего не слыхала о том, чтобы кто-нибудь еще предпринимал что-либо подобное. Вообще это увлечение вспыхнуло как-то внезапно и так же внезапно погасло.