— Это такое безумие. По сравнению с этим прошлое лето кажется лёгким ветерком, — шепчет Миранда, поглощая сплетни ложкой.
— Это опасно, — уклоняется Эндрю, но я вижу, как он наблюдает за Виндзором, когда принц удаляется по пляжу. Почти уверена, что он в него влюблён. Все влюблены, даже Миранда, так что я не удивлена. — Если они были столь ужасны на озере, как они отреагируют после того, как их оскорбили и отвергли? Чёрт. — Эндрю ругается себе под нос и прикусывает губу, глядя вниз на промокшую фигуру Тристана Вандербильта. — Я надеюсь, ты понимаешь, что это просочится в Клуб.
— Прекрасно понимаю, — говорит Тристан, глядя на огонь. С таким же успехом он мог бы находиться за тысячу миль отсюда. Его явно сейчас здесь нет. Эндрю качает головой и вздыхает.
Лиззи наливает себе выпить и возвращается, чтобы сесть на песок передо мной, зажав своё пиво между ног. Её янтарные глаза на секунду останавливаются на Тристане, прежде чем вернуться к моему лицу.
— Не волнуйся, Марни, мы с тобой, — произносит она, почти застенчиво улыбаясь. Часть меня хочет возненавидеть её за то, что она сделала, за то, что заключила то пари с Заком. Но я не могу. Она кажется такой искренней… Я знаю, что должна быть готова к предательству в любой момент, из-за любого угла, но я не хочу верить в это насчёт Лиззи. Люди совершают ошибки. Действительно важно, учатся ли они на них или нет.
— Тебе легко говорить, — говорит Миранда, вздёргивая подбородок и насмешливо шмыгая носом. — Ты то в безопасности там, в Ковентри.
Рот Лиззи открывается от удивления, и она несколько раз моргает, прежде чем ответить.
— Разве Тристан тебе не сказал? — спрашивает она, и я качаю головой. Сказал мне? Что? — В следующем году я перехожу в Бёрберри!
Кажется, она так взволнована этим, что я улыбаюсь, но внутри у меня всё переворачивается.
Тристан пристально смотрит на меня, изучая, но я не подаю виду.
Даже самой себе.
Глава 5
Следующие несколько дней я использую для отдыха, проводя время за чтением или готовясь к заданиям на следующий год. Каким-то образом, выполняя работу на пляже, я чувствую себя не так, как обычно. Приятно греет солнце, море поёт убаюкивающую мелодию, и у меня есть постоянная компания. Как будто они чувствуют, насколько шаткой является эта новая ситуация, Идолы не задерживаются надолго и не говорят слишком много, не так, как они делали это на днях.
Я ни от кого не получила прямых ответов, но мне слишком нравится проводить время с Лиззи, Мирандой, Эндрю, Заком и Виндзором, чтобы настаивать. То есть до моей последней ночи в Хэмптонс.
— Хотела бы я, чтобы ты осталась на подольше, — говорит Миранда со вздохом. — Без тебя здесь будет совершенно скучно.
Я улыбаюсь ей и принимаю её протянутые объятия, но я хочу быть дома, чтобы провести немного времени со своим папой. Возможно, ему уже лучше, но он всё ещё болен. Рак — это безжалостный, ужасный кошмар. Даже когда вы победите его, он может снова ускользнуть в тень. Проводить время с Чарли — мой приоритет номер один.
Кроме того, я думаю, у меня бы случился сердечный приступ, если бы я осталась здесь до конца лета.
— Эй, я не уезжаю до завтрашнего дня, — говорю я, когда Миранда отстраняется и вздыхает, убирая с моего лица прядь золотисто-розовых волос. Перед началом третьего курса я снова подстригу и покрашу волосы. Теперь мне очень нравятся этот цвет и стиль. Разве это не мило, что кошмар иногда может превратиться в сон?
— Да, но всё же… — она снова вздыхает и плюхается на край моей кровати, такая же бескостная и ленивая, как её брат. Я улыбаюсь. — Ты волнуешься из-за Лиззи? — спрашивает она, пока я складываю вещи и убираю их обратно в свою спортивную сумку. На самом деле у меня нет подходящего чемодана. Слишком дорого.
Я поднимаю взгляд и приподнимаю бровь.
— С чего бы мне волноваться из-за Лиззи? — спрашиваю я, откладывая наряд на сегодняшний вечер. Кэботы устраивают шикарную вечеринку для всех своих богатых друзей. К сожалению, это означает, что некоторые представители Голубой Крови могут быть здесь со своими родителями. До тех пор, пока мне не придётся встречаться с Уильямом… Если он снова ударит своего сына у меня на глазах, я могу просто взорваться.
— Потому что она чертовски одержима Тристаном, вот почему. — Миранда соскальзывает с кровати на пол, берёт чистые хлопчатобумажные трусики из кучи моей одежды и меняет их на кружевную красную пару. Мои щеки вспыхивают примерно таким же цветом.
— И что? — я задыхаюсь, потому что у меня всё ещё не было времени разобраться в своих чувствах, не говоря уже о том, чтобы придумать способ объяснить их кому-то ещё.
— Разве… ты не запала на него? — спрашивает она, склонив голову набок, и её белокурые волосы падают на плечо. — Ну, я имею в виду, ты влюблена во многих парней, но я думала, что Тристан был одним из них.
— Я не влюблена! — выпаливаю я, но это совершенно неправда. Я влюблена. Я просто не уверена… точно, сколько у меня влюблённостей, и все ли они являются здоровыми вариантами. — Лиззи — друг, а не угроза. — Эти слова звучат правдиво, как вслух, так и в моём сердце, и я вздыхаю с облегчением. Даже если я влюблена в Тристана… это не имеет значения. Если он любит Лиззи, то он любит Лиззи. И всё.
В моём животе образуется ледяной комок, и у меня внезапно начинает болеть живот.
— Вам двоим следует подготовиться, — говорит Кэтлин, с улыбкой открывая приоткрытую дверь. — Гости начинают прибывать. — Я киваю, и Миранда стонет, но мы обе встаём, чтобы переодеться. Миранда направляется обратно в свою комнату, а я переодеваюсь в ванной, надеваю мягкое белое трикотажное платье из джерси и босоножки.
Когда я выхожу, Зейд уже ждёт меня там.
— Привет, — говорю я, застенчиво останавливаясь в дверях, моё платье развевается вокруг лодыжек. Он поднимает взгляд от своего телефона, видит меня и улыбается.
К тому же это приятная улыбка, искренняя.
Бабочки завладевают моими внутренностями, рассыпая пыльцу со своих крыльев по всему моему здравому смыслу. Я уже была в таких ситуациях с Зейдом и раньше. И всё же…
— Поскольку меня не будет рядом на твоём семнадцатом дне рождения, — начинает он, садясь и доставая что-то из кармана, — я хотел подарить тебе это.
Я складываю свою грязную одежду в спортивную сумку, а затем направляюсь к кровати, протягивая руку, чтобы взять предмет из рук Зейда. Как только мои пальцы касаются его ладони, он хватает меня и тянет вперёд. Наши тела соприкасаются, и мы падаем обратно на кровать.
Меня окружает его аромат шалфея и герани, дразнящий лёгким привкусом табака и гвоздики.
— Тебе не стоит курить сигареты с гвоздикой, — выпаливаю я, наши лица так близко друг к другу, что наши рты соприкасаются, когда я говорю. Покрытая татуировками рука Зейда обнимает меня за талию, и я чувствую, как его сердце бьётся у меня в груди. — Они убьют тебя, ты же знаешь.
— Может быть, — шепчет он, а затем захватывает мой рот своим, целуя меня с такой лёгкостью, которой я раньше в нём не чувствовала. Это овладевает мной, и не успеваю я опомниться, как тоже целую его. Руки Зейда блуждают по моей спине, но не заходят дальше, как будто он знает, что нельзя переходить границы дозволенного.
В моём сознании мелькают воспоминания о том времени, как это было, на первом курсе, когда у него была установлена камера, чтобы…
Я со вздохом отшатываюсь и сажусь на край кровати, сжимая предмет, который я украла из рук Зейда.
Это пара серёжек, сделанных из медиаторов для гитары.
— Они с моего первого концерта, — шепчет он, тоже садясь, его губы измазаны моей бледно-розовой помадой. — Я выступал на разогреве у какой-то дворовой панк-группы в этом маленьком местечке в центре Санта-Круса. Зрителей было… может быть, человек десять? — Зейд смотрит в пол, его взгляд отрешённый. Когда он снова обращает его на меня, в нём горит страсть, которая заставляет меня покраснеть. — Я почти уверен, что никогда не был счастливее, чем в тот момент.