— Отлично. Я умираю от любопытства, так что скажи мне, чёрт возьми. — Я убираю руку и притворяюсь, что стираю его поцелуй о свой красный блейзер. На самом деле, её покалывает, и я бы хотела, чтобы он никогда не переставал её целовать.
— Я поспорил, что я мог бы охранять тебя до конца второго курса.
У меня отвисает челюсть, а Виндзор и Зак обмениваются ещё одним взглядом. Глаза Зака прищурены, плечи напряжены. Он тяжело вздыхает, но я могу сказать, что он испытывает облегчение, когда начинает говорить.
— Той ночью, в амфитеатре, когда ты пошла заключать пари с девочками, а я сидел с парнями… Я поспорил с ними на то же самое. — Мои брови поднимаются вверх. Он сказал мне, что собирается заключить какое-то нелепое пари, на которое они никогда не пойдут, просто чтобы отвлечь их. Думаю, всё обернулось совсем не так. — Я поспорил, что я мог бы обезопасить тебя. Или, скорее, я пытался заключить пари — и тогда мне пришла в голову эта идея раньше, чем ему. — Зак бросает на Виндзора взгляд, который принц делает вид, что не замечает.
— Ладно… — я вздрагиваю, когда Тристан вздыхает. У меня голова идёт кругом. Итак, Виндзор встретил меня, почувствовал возможность и ухватился за неё. Он спас меня из бассейна. Он прикрывал мне спину. Конечно, речь шла о пари. Конечно, в этом был замешан дурацкий Клуб.
— И мы не приняли пари Зака, потому что не были заинтересованы в выигрыше, — говорит Тристан, на мгновение поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.
— Откуда, чёрт возьми, я должен был это знать? — рычит Зак, и два парня пристально смотрят друг на друга.
— Против кого ты спорил? — спрашиваю я, снова переключая своё внимание на Винда. Он натянуто улыбается и качает головой.
— С другими членами Клуба. Идиотами. Это не имеет значения. Победа привела меня в тот Клуб, где я должен был быть. Я присоединился ради тебя. — Я качаю головой, а затем прикладываю пальцы к вискам. Верю ли я, что Виндзору можно доверять? Конечно. Но иногда мне кажется, что его мотивы сомнительны. Он вступил в Клуб ради меня, да? Я бросаю на него взгляд. — Это правда, веришь ты в это или нет. — Он одаривает меня этой медленной, уверенной в себе, самоуверенной улыбочкой, которая мне не хочется, чтобы она мне нравилась, но всё равно нравится.
Я поднимаю голову и кладу ладони плашмя на стол.
— Это не объясняет, почему вы, ребята, не рассказали мне о своём плане. Я имею в виду, это было немного более жёстко, чем я бы хотела, но в то же время в некотором роде блестяще. — Я улыбаюсь, думая о компании и модных новых париках всех девушек. Парни просто ходят со своими блестящими лысыми головами. — Почему бы вам не рассказать мне? Имейте в виду, есть такая вещь, как ложь по недомолвке.
— Мы хотим защитить тебя, — отвечает Зак, его красно-чёрная куртка Леттерман туго натянута на его широкие плечи. Просто глядя на него, я вспоминаю тяжесть его тела, жар его губ. Ох. Почти уверена, что последние несколько месяцев я просто пялилась на парней. Я полагаю, что до тех пор, пока у меня будут хорошие оценки (я снова обошла Тристана на Родительской неделе, так что ставьте на меня), я заслуживаю небольшого снисхождения. — И не только физически, но и эмоционально тоже.
— То, что он пытается сказать, это… позволь нам быть засранцами. — Зейд одаривает меня дьявольской ухмылкой. — В конце концов, это то, в чём мы хороши.
— У тебя есть что-то вроде… — Крид замолкает, лениво помахивая рукой вокруг. Клянусь, когда я закрываю глаза, я просто могу представить его одетым в синий бархатный пиджак с кружевами, свисающими с рукавов, аристократом в разрушающемся старом замке. Может, он и новичок, но ему не нужно жениться на какой-то девушке с модным именем, чтобы вести себя так, будто он заслуживает сидеть на троне. Он — воплощение роскоши, само определение богатства и роскошной экстравагантности. — Сладость, да, это подходящее слово. — Он щёлкает пальцами и наклоняется ближе ко мне, меня окутывает свежий аромат его мыла. — В тебе есть что-то милое, но такое, что не покупается и не оплачивается наивностью. Нам это нравится.
— Мы это любим, — поправляет Тристан, протягивая руку, чтобы провести по гладкому шёлку своего галстука в красно-чёрную клетку. Его ухмылка окрашена тьмой, окутана тенями, и тогда я точно знаю, что кого бы из этих парней я ни выбрала, я никогда их не изменю. То, как Зак столкнулся с Илеаной в спортзале, едва не превратив её в руины несколькими фразами. То, как блестят глаза Виндзора, когда он что-то замышляет. Жестокие слова, которые Зейд выплюнул в адрес Бекки в музыкальной комнате. В них есть это, в этих подлых богатеньких парнях из Бёрберри, этот ядовитый настрой, это беспричинное пренебрежение к авторитетам и наплевательское отношение, которое невозможно укротить.
Я никогда не приручу плохих парней из академии.
И я не уверена, что хочу этого.
— Так вы говорите… позволить вам делать грязную работу? — спрашиваю я, и моё сердце бешено колотится. У меня кружится голова, я чувствую себя богиней, окружённой дьяволами. Но мне это нравится, то, как они уравновешивают мою индивидуальность, полные противоположности во всех отношениях, которые имеют значение. А противоположности, они действительно притягиваются. Внутри я вся горю. Внешне я остаюсь хладнокровной, спокойной, расслабленной. Или, по крайней мере, я думаю, что это так. Я чувствую, как капли пота выступают у меня на лбу, стекают по спине, скользят между грудей.
Ах, моя грудь.
Я никогда в жизни не была так зациклена на ней.
— Это именно то, что мы говорим, — мурлычет Виндзор, подпирая лицо рукой и одаривая меня такой пьянящей от любви улыбкой. Видите ли, я уже не думаю, что он притворяется. Я почти уверена, что он влюблён, но я думаю, что он влюблён в вышеупомянутую грязную работу, и не обязательно в меня. — Держи свои сладкие ручки в чистоте и дай нам поиграть.
— Мои сладкие ручки? — я давлюсь смехом в конце.
— Дай мне свой список, — говорит Тристан, протягивая руку. Это не просьба, это приказ. Хочу ли я следовать ему? Он смотрит на меня своими прекрасными серыми глазами, наблюдая, ожидая. Я с трудом сглатываю и лезу в сумочку, вытаскиваю блокнот и вырываю список, прежде чем отдать его ему. Он улыбается этой злой, чёрной улыбочкой, когда берёт его. Затем я вырываю правила и передаю их ему тоже.
— Играйте грязно, но по моим правилам. — Тристан берёт его, но не выглядит таким взволнованным. — Я никогда не прощу вас, если вы этого не сделаете.
Теперь, когда у меня есть команда, которую я могу назвать своей, бойфренд (или два, или три, или пять), и лучшее представление о том, какие колледжи мне интересны и чем я хочу заниматься в своей жизни, мне начинает казаться, что год пролетает с огромной скоростью. В одну минуту я читаю лекцию парням в библиотеке, а в следующую готовлюсь к осенним каникулам.
— Я хочу поступить в университет Борнстеда, — выпаливаю я, сидя рядом с Зейдом за занавесом зрительного зала. Я понятия не имею, как он уговорил меня на это, но, думаю, я записалась на шоу талантов. Прослушивания проводятся сегодня, потому что в таком месте, как академия Бёрберри, даже такое глупое мероприятие, как шоу талантов, должно контролироваться и оцениваться по достоинству.
— Борнстед, да? — говорит Зейд, откидываясь на спинку стула и закидывая руки за голову. Он сменил цвет волос на пепельно-лавандовый, который просто напрашивается на прикосновение. Не раздумывая, я протягиваю руку и провожу по ним пальцами. Этот ужасно смущающий стон срывается с красивых губ Зейда, и каждый человек, сидящий с нами за кулисами, поворачивается, чтобы посмотреть в нашу сторону. Мои щёки вспыхивают, но я не перестаю прикасаться к нему. — Это шикарный университет. У тебя определённо есть оценки для него, но я предполагаю, что тебе понадобится ещё одна стипендия, чтобы позволить его себе, да?
— В значительной степени, — отвечаю я, но я уже приступила к этому. Я заставляю себя проводить не менее трёх часов в неделю в компьютерном классе библиотеки, чтобы иметь возможность подавать заявки и эссе на любую стипендиальную программу, которую смогу найти. — Но это то, чего я хочу.