Однако это не значило, что у нее есть аппетит. И когда Райан не притронулся к своему феттучини, она предположила, что он тоже не особенно голоден. Она откинулась на стуле и переплела пальцы на коленях.
— Не похоже, чтобы ты хотел есть.
— Я хотел поговорить с тобой наедине.
Даниэлла, метрдотель ресторана, бросила на них один взгляд и немедленно провела к самому уединенному столику в ресторане. Марианне оставалось только этому порадоваться.
Райан взял вилку и попробовал каждый зубчик на остроту пальцем. Собрался было наколоть гриб, но потом снова отложил вилку и заерзал. Марианна не собиралась упрощать ему задачу, но молчание начинало действовать ей на нервы.
— Вчера я поискала твое имя в Интернете, — сказала она. Райан вскинул на нее глаза. — Узнала, что ты какой-то популярный консультант, который спасает компании, находящиеся на грани банкротства. И денег у тебя много. — Она покачала головой. Он наверняка смеялся над ней за то, что она посчитала его романтичным бродягой. Считать, что он полюбит их ребенка, не менее глупо… — Давай сразу разберемся. Мне не нужны твои деньги. Наверняка твои юристы уже приготовили бумаги…
Взгляд Райана потемнел, и Марианна сглотнула.
— Ну же. — Она протянула к нему обе руки. — Давай их сюда. Я их подпишу, и мы разойдемся каждый своей дорогой.
— Думаешь, я приехал для этого?
Марианна расстелила салфетку на коленях и сложила руки на столе.
— Разве нет?
Райан потянулся, как будто хотел взять ее за руку, но вместо этого почесал затылок. Марианна отвела глаза. Смотреть на него было слишком тяжело. От этого у нее внутри все ныло.
— Извини, что так отреагировал вчера. Ты застала меня врасплох. — Мягко говоря. — Я не подумал, что тебе самой должно было быть еще тяжелее — ты была одна, когда узнала. Прости меня.
Извинения ее удивили. Марианна поморщилась. Она не проявила излишней деликатности, когда сообщала ему новости. Но ожидала, что он отреагирует заботой… Но, по правде говоря, один взгляд на незнакомца, который открыл ей дверь, — и она запаниковала.
Но если Райан ожидает извинений — зря будет ждать! Она схватила вилку, нарезая еду.
— Марианна, я не собираюсь бросать ребенка.
Она уронила нож и вилку на тарелку. Сердце забилось чаще.
— А если я скажу, что это не тебе решать?
Он сказал, что не хочет ребенка. Никогда. Она такого к ребенку не подпустит.
Райан побледнел.
— Пожалуйста. Не мешай мне стать частью жизни моего ребенка. Понимаю, вчера я повел себя дурно; знаю, я не тот, кем ты меня считала, но и ты не такая, какой считал тебя я.
Эта стрела попала в цель.
Райан наклонился ближе, глаза у него сверкали.
— Я понимаю, каково это — когда родители тебя не хотят. — Что-то у нее в душе замерло, а потом заныло от боли, которую он прятал во взгляде. — Я не позволю моему ребенку пережить это.
Вчера, до их нечаянной встречи, она ожидала, что он будет принимать участие в жизни их ребенка, независимо от того, какие отношения будут между ними.
— Как ты это себе представляешь?
Райан поймал ее руку и заставил посмотреть себе в лицо. Искренность его выражения тронула сердце Марианны.
— Я сделаю все, что ты попросишь. За исключением… — Он сглотнул.
— За исключением чего?
— Я не брошу ребенка. И не…
— Не?..
— Не женюсь на тебе.
Она забрала руку и сверкнула глазами.
— Кто говорил о браке?
— Я не имел в виду, что ты этого хочешь! Я…
— И отлично! Потому что я не хочу! Мы друг друга даже не знаем! — Это становилось все очевиднее. — У меня, по-твоему, настолько старомодные взгляды?
— Не взрывайся. — Он ответил таким же сверканием глаз. — Я решил, что лучше сразу объяснить свои намерения. У твоих братьев, кажется, весьма традиционные взгляды, и…
— Они меня защищают, но они не дураки! Они не хотят, чтобы я вышла замуж за кого-то только потому, что беременна. Господи, женщины все время беременеют, хотя и не замужем! Сейчас не такие времена, когда им нужно выходить замуж. Никто не считает это постыдным.
— Значит, братья не давят на тебя из-за ребенка? — Райан подался к ней, пристально глядя в лицо.
— О чем ты?
— Только не взрывайся снова, — осторожно попросил он.
Марианна сжала кулаки.
— Не говори, что мне делать.
Райан прищурился, глаза его похолодели, и Марианна подавила дрожь, но не отвернулась. Он скрестил руки на груди и отстранился.
— Я боялся, что братья на тебя давят. Заставляют оставить ребенка, хотя ты не хочешь. Или, наоборот, требуют отдать его, если ты хочешь его сохранить.