Он обратил внимание на их суетливые, даже как будто нервные движения. Призраки были возбуждены. Некоторые из них, растопырив руки, быстро-быстро, словно волчки, вращали головами. Появился микро-Джордж — миниатюрная, безукоризненно верная модель. И тут же Андрей различил в толпе несколько крупных экземпляров.
Призраки стали расслаиваться. Среди них теперь были гиганты и карлики. Андрей видел, как большой Джордж столкнулся с Джорджем обычных размеров и тот прилип к великану, стал ссыхаться… Наконец Джордж большой, невероятно раздувшийся, раскачиваясь на огромных ногах, подошел к следующему.
«Они засасывают друг друга. Час от часу не легче!» — подумал Андрей.
Чем больше становился призрак, тем легче он поглощал других. Цепная реакция взаимного поглощения охватила всех Джорджей. Сильный порыв ветра сбил Андрея с ног. Сражение шло уже между призраками-великанами.
Они соединялись со взрывом. Огня не было, но воздушная волна несколько раз швыряла Андрея. Потом он увидел, что У башни стоит один громадный Джордж. Все сравнительно небольшие предметы, расположенные вблизи, исчезали в нем. К призраку неслись камни и бумага, по воздуху плыли травинки и листья, облако серой пыли окружало его гигантские ботинки; все, что было не закреплено, не прибито, не привязано, двигалось к великану.
«Как бы он меня не того…»
Мощный толчок поднял Андрея над почвой. Его перевернуло и понесло вверх по невидимой спирали. Андрей задыхался от пыли и жары.
И вдруг он почувствовал, что подъем прекратился.
Андрей стал описывать концентрические круги, заскользил вниз по очень пологой спирали и упал,
Андрей протер слезящиеся глаза и увидел, что лежит засыпанный пылью перед башней. Джорджа-призрака не было. Двор опустел.
— Андрюша! Друг! Не ушибся? — из двери башни к Андрею, протягивая руки, летел со всех ног Нибон — живой, здоровый и невредимый, с чуть смущенной улыбкой на толстых губах. За ним появился Джордж и встал на пороге в застенчивой и растерянной позе.
— Вот глупо получилось! — тараторил Нибон. — Этот опыт… его давно надо было прервать, а мы…
— Опыт! Мы?! — из ноздрей Андрея, как у сказочного конька, вылетали клубы пыли. — Ты хочешь сказать, что и ты тоже?..
— Но пойми…
— Ну, знаешь! — возмутился Андрей.
— Если бы ты видел, какая это замечательная установка!
— Сейчас я сам разберусь!
Андрей пошел к башне. В дверях он насмешливо взглянул на призрака, загородившего путь, и рывком ринулся сквозь него.
Ему показалось, что он свернул себе шею. Призрак, твердый и тяжелый, как мешок с дробью, лежал на спине, дрыгал ногами, и стонал, и смеялся…
— Джордж, дружище! — Андрей понял, что перед ним настоящий Корин.
И вот они втроем на плоской крыше кориновского домика.
— Надеюсь, ты больше не перевоплотишься? — насмешливо спросил Андрей.
— Нет, мой дорогой, нет. Знаете, почему-то каждый, кто сюда прилетает, считает своим долгом придумать какую-нибудь шутку… А я вот решил сам вас разыграть. Но — о работе…
Джордж взглянул на темное небо. Планетка Зеленый перевал повернулась лицом к ночи.
— Вначале была мысль, и довольно простая, — сказал Джордж. — Я ее выражал одним словом — стереотелевидение.
Для обычного телевизора нужен экран из определенного материала. На таком экране электронный луч рисует изображение. Ну, а почему бы не сделать экраном пространство? Если бы изображение удалось передать в пространство, то мы получили бы объемное наглядное представление о передаваемом объекте. Однако с обычным пространством ничего не получалось. Сколько я ни бился!.. Тогда я пришел к выводу, что, пожалуй, экран все равно нужен. Но экран особый.
Вы, конечно, слышали об искривлении пространства под влиянием больших масс? Так вот, вскоре мне для опытов доставили с Земли генератор искривленного пространства[1]. Мощное гравитационное поле, получаемое в вакуумном ускорителе, обладает совершенно новыми, замечательными свойствами. Чем выше мощность гравитации, тем сильнее искривляется пространство. При определенном значении мощности искривление достигает максимальной величины, и пространство в какой-то своей части словно свертывается, замыкается в себе. Образуется шарообразное гравитационное поле, отличающееся по своему строению от окружающего его обычного поля.
Такое, как я его называю, гаусс-пространство совершенно непрозрачно. Световые лучи находятся в нем, словно в тюрьме. Они не способны вырваться наружу и двигаются по круговым орбитам. Зато свет, попавший на поверхность такого шара, хорошо отражается и видим для любого постороннего наблюдателя. Раз возникнув, гаусс-пространство уже не исчезает, пока не прекращается энергетическое питание. Оно может двигаться в обычном пространстве практически с любой скоростью, вплоть до световой. Его можно расширять или сжимать вроде камеры раздутого мяча.
Ну, сами понимаете, я возликовал. Вот здесь, перед моей башней, висел большой белый шар — потенциональный экран будущего объемного телевидения. Каждое утро, проходя мимо, я приветствовал его.
Потом очень долго бился над тем, как придать гаусс-пространству форму передаваемого объекта. Мне удалось этого достичь, разработав специальную камеру для телепередачи. Вы видели яйцевидный колпак в моей лаборатории? Это та камера.
Человек или вещь заключались в камеру. Электронные лучи, направленные со всех сторон на человека, прощупывали каждый изгиб, каждую складку на одежде. Информация о размерах и форме объекта передавалась в виде импульсов гаусс-генератору, и он искривлял пространство согласно этой информации.
Таким образом, в один прекрасный день я получил свой отпечаток, если хотите, слепок, в пространстве. Перед башней висел уже не шар, а Джордж, словно высеченный из мрамора.
— А как же с цветом? Ведь призрак имел естественную, природную окраску! — перебил Нибон. — Я отлично помню его щеки и глаза.
— Правильно, но это произошло позже. Вначале Джордж-призрак был молочно-белый. Манипулируя с помощью гаусс-генератора, я заставлял свое изображение морщиться и гримасничать, как мне хотелось. Ничтожные изменения в мощности излучения заставляли изображение корчиться самым диким образом. Призрак оказался легкоуправляемым. Потом я поручил управлять движениями Джорджа-призрака кибернетической машине, полученной из Управления резервов. Машина сильная!.. Я установил ее в башне и приспособил для своих экспериментов. И уже недели через три Большой Кибер полностью овладел работой гаусс-генератора и руководил движениями призрака почти так же хорошо, как я сам.
Все шло хорошо, а вот окраска меня беспокоила. Белый цвет изображения стал раздражать, но я долго не мог ничего придумать, пока не занялся изучением структуры гаусс-пространства. И что же? Мне удалось установить, что плотность гравитации на поверхности шара может изменяться с изменением режима энергетического питания. При некоторых значениях этой плотности электромагнитные волны способны проникать внутрь гаусс-пространства. Это значило, что часть световых лучей способна проникнуть, поглотиться гаусс-пространством, а следовательно, другая часть лучей, отраженная, дала бы окраску, цвет. Но вот беда, поглощение и отражение световых лучей происходили при низкой мощности гравитационного поля, когда гаусс-пространство не смыкалось в сферу. Тогда, знаете, что я сделал? Наложил пространство на пространство. Два гаусс-пространства, отличающихся мощностью, попадали в одно и то же место. Сверху мощного гравитационного поля я положил более слабое, которое, как пленкой, покрыло сильное гаусс-пространство. В этой пленке происходило поглощение и отражение световых волн. В зависимости от плотности этой пленки изменялась степень поглощения световых лучей в каждой точке на поверхности гаусс-пространства. Большой Кибер регулировал величину плотности и тем самым изменял цвет на любом участке стереоскопического телеизображения. Я стал получать объемные цветные изображения различных предметов. Это была полная победа, и я уже хотел сообщить о ней на Землю тем, кто постоянно помогал мне и консультациями и оборудованием. Но тут произошло событие, заставившее меня надолго забыть обо всем на свете.
1
Существование гравитационных волн вытекает из теории относительности Эйнштейна. О возможности использования в будущем гравитационных волн для связи см, журнал «Знание — сила» № 12, 1961 г.