Шло время (что такое время и как оно ходит, я тебе обязательно расскажу в следующий раз). Детки подрастали. Хотя, конечно, не так быстро, как подрастаешь ты, — не очень-то разрастешься, когда тебе нельзя прыгать и скакать. А вот мама, наоборот, день ото дня становилась все меньше и меньше. Чужие же дяденьки и вовсе превратились в великанов: раз от раза все громче топали их большие башмаки, голоса их становились похожи на гром, а из глаз вылетали самые что ни на есть настоящие молнии! И вот однажды, когда детки спали, мама посмотрела на себя в зеркало (разумеется, чужое) и увидела, что стала такой маленькой — даже в очках трудно разглядеть! А потом она посмотрела на своих любимых малышей и вовсе загрустила: они были такие бледные, а от постоянного хождения на цыпочках ножки у них стали полусогнутыми, как у тех обезьянок, которых ты видел на прошлой неделе в цирке. А главное — они совсем не умели петь (ведь пока не запоешь, петь не научишься). И всю ночь мама плакала. У нее, видишь ли, было дежурство: мама и девочка спали по очереди — это для того, чтобы «дурные новости не застали врасплох» — ведь всякое «врасплох» ужасно действует на сердце! А когда наутро мальчик с девочкой проснулись и встали, они увидели, что маму совсем уже почти не видно! Да-да, она стала маленькая, как божья коровка, дети и разглядели-то ее только потому, что очень сильно любили!
Девочка положила маму в спичечный коробок на шелковый лоскуток, покормила братика и, строго-настрого запретив ему открывать дверь, пошла на улицу. Но мальчик был шалун (хотя шалил он, конечно, очень тихо) и, как большинство мальчиков, не очень-то послушный. И поэтому, когда в дверь постучали, он, наскучив играть с давно надоевшими старыми игрушками, открыл дверь и впустил чужих дяденек. Ах, как он надеялся, что за дверью окажутся Гости, о которых рассказывала ему мама по вечерам! Впрочем, ты конечно понимаешь, что мальчик не особенно боялся этих чужих дяденек, хотя и были они такие большие и шумные. Дяденьки долго ходили по чужому дому, заглядывали во все уголки, даже в ящики кухонного стола, и что-то искали, совсем не обращая внимания на малыша. Они говорили друг с другом на каком-то странном языке, совсем как иностранные шпионы, и из этих разговоров мальчик понял совсем немногое. Он понял, что они ищут его маму, чтобы отвести ее в какой-то СУД, и еще они были очень сердиты на маму за то, что она «РАСПЛОДИЛАСЬ И УЛИЗНУЛА». От этих слов мальчику почему-то захотелось плакать, но, нащупав в кармане штанишек спичечный коробок с мамой, он передумал. В конце концов шумные дяденьки ушли, напоследок так сильно постучав пальцами по столу, что столешница треснула, и мальчик остался один… Время тянулось ужасно медленно, и если бы не мама в коробке, мальчик непременно бы расплакался — так ему было одиноко и страшно. Но поздно вечером девочка наконец вернулась домой (то есть не домой, конечно, а как бы домой). Руки у нее были холодные — прехолодные, а щечки белые, как два снежка (на дворе-то, понимаешь, была самая что ни на есть зима). Девочка посадила братца к себе на коленки и, глядя ему в глазки, рассказала, как долго ходила она по городу, стараясь отыскать для них новый чужой дом, и как повезло ей в конце концов: ведь она нашла не чужой, а самый настоящий Собственный Дом! Собственный дом, где можно громко дышать, бегать и скакать и во все горло распевать песенки! А самое главное — к этому дому можно привыкать сколько хочется! Девочка помогла братику надеть его самый нарядный костюмчик, взяла его за руку и они ушли, не взяв с собой ничего. Кроме, разумеется, мамы, тихо спавшей в коробке на шелковом лоскутке. И больше их никто никогда не видел. Кроме… А умеешь ли ты хранить секреты? Точно умеешь? Ну, тогда слушай дальше, только никому-никому не рассказывай, хорошо?
Детей, конечно, видели. Их видел сумашедший трубач, да-да, тот самки трубач, который может сыграть любую музыку на свете для старушек, выставивших на продажу разные вкусности как раз у рынка. Потом их видели на вокзале — девочку, державшую за ручку маленького бледного мальчика со странно согнутыми ножками.
Кто-то видел, как эти дети сели в поезд, и говорят, что проводница даже не спросила у них билеты. А кто-то даже был у них потом в гостях — ведь в собственном доме часто бывают гости!
А как же дяденьки в огромных башмаках? О, они-то никуда не делись, я до сих пор частенько встречаю их на улице. Они до сих пор обыскивают все чужие дома в городе, и очень сердятся, не находя там маму с девочкой и мальчиком. Говорят, оттого они так сердиты, что их грозный начальник строго-настрого запретил им громко дышать до тех пор, пока они не отыщут беглецов, без которых, по его словам, «не может осуществляться функция правосудия судебных органов для народных масс, развращенных мягкотелостью органов справедливости». Ты чего-нибудь понял, малыш? Я тоже ничего. Но звучит красиво и загадочно, правда?