Зоологический сад в Коломбо, вероятно, одна из самых богатейших коллекций Азии: в ней собраны редкие экземпляры хищников, обезьян, птиц, рыб и пресмыкающихся. Здесь можно встретить нашего бурого «мишку», тапира из Южной Америки и добродушного на вид, но очень опасного хищника — гималайского медведя, гигантских черепах с Галапагосских островов, мирно «пасущихся» на огороженной полянке, птиц-носорогов, легко расправляющихся при помощи сильного клюва с довольно крупными грызунами и ящерицами, множество попугаев самой фантастической расцветки, наконец, огромное обезьянье семейство: от любимцев посетителей зоосада — шаловливых цейлонских макак — до африканских шимпанзе и огромных орангутангов с острова Калимантан.
Очень широко представлены пресмыкающиеся, которых на острове больше, чем нужно. За стеклом клетки, обтянутой для предосторожности железной сеткой, дремлет свернувшаяся в клубок змея с беловатой кожей, покрытой коричневыми пятнами. Над клеткой надпись: «Эта змея ужалила своего владельца, скончавшегося, несмотря на все усилия врачей-специалистов». Это — тикпалонга, которую цейлонцы считают самой опасной змеей, более опасной даже по сравнению с королевской коброй. Местные жители уверяют, что она всегда нападает первой и яд ее действует скорее, чем яд королевской кобры.
Всего не перечислишь, но на слоновьем цирке — гордости зоосада — нельзя не остановиться. Слон, говоря! на Цейлоне, воплощение силы и доброты. Действительно, кто хоть раз видел его за работой, тот не может не согласиться с этим определением. Оказывается, слоны не только помощники людей, они еще и высококвалифицированные «артисты».
На посыпанную песком арену, вокруг которой на склонах холма расположились зрители, выходят, позванивая бубенцами, пять-семь слонов. Сначала они, как принято всюду, танцуют, забавно раскланиваются, садятся друг на друга, кружатся в хороводе. Один из них под аплодисменты зрителей делает довольно легко стойку на голове.
Затем Идут «смертельные номера». Дрессировщик ложится на спину, а огромный слон ставит ногу ему на живот и медленно обводит взглядом притихших зрителей. В напряженном ожидании тянется минута… другая… Но вот, встряхнув головой, слон снимает ногу и осторожно, даже с какой-то почтительностью, медленно перешагивает через дрессировщика.
Другой номер еще более рискованный: слон берет человека поперек туловища и проносит его по всей арене. Потом дрессировщик вкладывает свою голову в рог слона, и тот поднимает его в воздух. Публика замирает но животное спокойно ставит человека на землю, всем своим видом показывая, что все в порядке и нечего беспокоиться. В заключение четвероногие «артисты» исполняют под собственный аккомпанемент на губных гармошках прощальный вальс и, раскланиваясь, покидают арену цирка.
Провожая взглядом этих необычных «артистов», невольно проникаешься к ним симпатией и желанием встретиться с ними снова. Представление длится всего двадцать-двадцать пять минут, а запоминается надолго.
ПО ГОРОДАМ
ДРЕВНЕЙ ЛАНКИ
Если в поездке по городам острова следовать принципу хронологии, то в первую очередь надо было бы посетить Анурадхапуру. Однако нам пришлось несколько изменить маршрут и направиться сначала в Канди. Во-первых, дорога из Коломбо в Анурадхапуру проходит через Канди, тоже одну из древних столиц страны, а во-вторых, в Канди как раз в это время начиналась перахера.
О перахере я слышал еще в Москве. Рассказывали, что это красочное и редкое зрелище можно увидеть только на Цейлоне, что в нем участвуют тысячи танцоров, тысячи певцов, более сотни слонов. Но никто не мог мне объяснить, каково его происхождение, в чем его смысл, где именно и когда отмечается это торжество. Вот почему те же вопросы я задал журналисту Алвису де Силве, моему новому знакомому, с которым мы отправлялись на эту, пока еще таинственную перахеру.
«Перахера» в переводе с сингальского означает «хождение по кругу». Приблизительно две тысячи лет назад один из сингальских королей (имя его затерялось в веках) повелел своим войскам после победы над врагом пройти триумфальным маршем с захваченными трофеями вокруг дворца.
— О королях и королевствах забывают, а обычаи остаются, — заметил философски де Силва.
В Канди, столице кандийского государства, сохранявшего свою независимость в течение нескольких сот лет господства португальских, голландских и английских колонизаторов, этот обычай жив.
От Коломбо до Канди около 120 километров. Англичане смогли пройти их только за двенадцать лет. Сингальские правители недаром выбрали это место, окруженное тройным оборонительным кольцом крутых гор, непроходимых джунглей и разливающихся во время частых дождей рек, — для своей столицы.
У моста через Махавели-ганга было решено сделать остановку и немного поразмяться. Мы спустились в долину реки и присели на берегу в тени кокосовых пальм.
— Знаете, как называют это место в народе? — задумчиво спросил де Силва, пропуская сквозь пальцы золотистый речной песок. — «Кровавый песок». Здесь 160 лет назад кандийские воины в неравном бою одержали победу над вооруженными до зубов английскими карателями. Река смыла кровь, но о ней хорошо помнит каждое поколение цейлонцев. Захваченные в долине военные трофеи пронесут на перахере. Она, кстати, продолжается девять ночей и заканчивается днем. Начало ее определяют астрологи по расположению планет. Остальное увидите сами.
До Канди мы добрались только к вечеру, когда празднество было уже в разгаре.
Процессия проходила по берегу озера, в котором причудливо отражались красноватые блики факелов, фонарей, серебристая пересыпь звезд, и по улицам празднично иллюминированного города. В свете огней мелькали яркие одежды танцоров, инструменты музыкантов, вышитые попоны слонов, покачивающиеся над ними паланкины, развевающиеся знамена.
Слоны шли медленно, осторожно обходя упавшие на землю тлеющие частицы волокна кокосового ореха. Неподалеку от нас один из слонов заупрямился и тронулся с места лишь тогда, когда махаут — погонщик — убрал с его пути искрящиеся остатки факела. Подошедшие к нам полицейские покосились на фотоаппараты и спросили, не собираемся ли мы для съемок использовать блицы, что категорически запрещается во время перахеры.
— В 1959 году, — пояснил полицейский офицер, — взбесившийся слон растоптал и поранил десятки людей, прежде чем его убили пятым выстрелом. Приходится соблюдать меры предосторожности.
Назавтра мы заняли места против главного входа в храм Зуба Будды на шатких помостах, сооруженных из стволов бамбука и досок каким-то предприимчивым человеком. Многотысячная толпа зрителей уже расположилась на белых зубчатых стенах храма, на каменном парапете набережной озера. Вездесущие мальчиш* ки, не пожалев праздничных рубашек, забрались на кокосовые пальмы, деревья, примостились на крышах домов. Все с нетерпением ожидали начала.
О нем возвестило хлесткое, рвущее воздух щелканье многометровых бичей, отгоняющих, как нам объяснили соседи, злых духов. В окружении знаменосцев медленно двигался возглавляющий процессию слон, на спине которого везли свиток из листьев талипотовой пальмы (ола), где перечисляются победы и подвиги кандийских правителей. На следующем за ним слоне восседал главный махаут (в древние времена он назывался начальником царских слоновников), держащий в руках символ власти — серебряный багор.
Блики яркого солнца играли на гранях камней и чеканных бляхах, украшающих затканные золотым и серебряным шитьем попоны слонов. Воздух наполняли пронзительные звуки деревянных флейт и морских раковин, звон тамбуринов, браслетов танцоров и колокольчиков на сбруе слонов, грохот многочисленных и весьма разнообразных барабанов — сдвоенных (в них ударяют деревянными палочками), сужающихся к концам (в них бьют обеими руками), небольших, похожих на грушу (в них бьют одной рукой).