Начальник цеха прервал посетительницу недовольным покашливанием, отвел глаза в сторону.
«Ведь, кажется, совсем не сродни ей эта девчонка, а ходит треплет нервы себе и руководству…» — подумал он, а вслух проговорил:
— Вызовем вашу Соню на аттестационную комиссию и тогда решим…
Заседание комиссии откладывалось с недели на неделю по непредвиденным обстоятельствам, и Нине уже начинало мерещиться, что она уперлась в тупик.
— Да пропади они пропадом, — поделилась она как-то с Катей, которая вполне разделяла ее обиды. — Буду сама помогать Соне, не обеднею…
Екатерина неодобрительно покачала головой.
— Упорства, как вижу, тебе не хватает! Девушке нужны не только деньги, а, в первую очередь, справедливость. Понимаешь это?
Нина отмолчалась, но замечание подруги задело ее за живое. Она мысленно дала себе слово ни за что не отступать в своих хлопотах за ученицу, а если потребуется, то и заметку сочинить в заводскую многотиражку. Ничего, найдется управа и на строптивых начальниц!
Воинственное настроение Нины было замечено Ольгой Владимировной. Как женщина изворотливая и мстительная, не долго мешкая, она оформила перевод контролера Поляковой в новый отстраивающийся цех.
— Ты шутишь? Да туда от проходной на моих ногах ковылять минут двадцать. За какие же прогрешения? — не скрывая возмущения, проговорила Нина.
— Совсем не за прогрешения. Посылаем тебя наладить дело, поверь, как опытного специалиста-бригадира, — отчеканила Ольга Владимировна и положила перед Ниной приказ, подписанный начальником цеха.
— Убери от меня эту пакость! — воскликнула Нина, пробежав глазами приказ и перекладывая его к заведующей на стол. — Я инвалидом стала на боевом посту, защищая вот этот самый родной завод…
У Нины сорвался, приглохнув голос, все примолкли и до обеда проработали в гнетущей тишине.
Такого оборота дела Нина не ожидала, от нее, значит, решили избавиться любой ценой.
Замеривая эталоны, она делала усилия, чтобы быть, как обычно, предельно внимательной.
В столовой Нина с трудом проглотила тарелку супа, обдумывая объяснение с начальником своего цеха. Она отвергла помощь трех сотрудниц по работе идти вместе с нею. А, поразмыслив, отвергла и свой план, — если уж идти, то выше: к старшему мастеру центральной измерительной лаборатории. И не откладывая: завтра, кстати, по расписанию у него приемный день.
Виктор Григорьевич Лунин, волею судеб, был этим высоким начальством над Ниной. Прошло почти два года с тех пор, как он в последний раз ушел от нее в смятении.
У Нины сохранилась фотография Виктора: в группе заводских инженеров стоял высокий парень и смотрел куда-то вдаль. Продолговатое красивое лицо его было задумчиво. Что-то шевельнулось в душе Нины, когда она рассматривала эту затерянную и вдруг нашедшуюся карточку.
Кроме этой фотографии каким-то чудом уцелело у нее одно из писем Виктора с Севера. Она развернула пожелтевший листик бумаги не столько с волнением, сколько с любопытством. Бисерным почерком Лунин писал:
«Нинка, ты измучила меня… мало сказать — я тоскую о тебе, я отравлен тобою. Я знаю, я не нужен тебе. Но почему, почему? А ты подумала о том, что когда-нибудь, может быть, ты горько упрекнешь себя! Но будет уже поздно, непоправимо!..»
Прочитав, Нина вздохнула и принялась на мелкие кусочки рвать письмо, рвать фотографию. С прошлым кончено, и пусть оно лучше ничем не напоминает о себе.
Теперь Лунин при случайных встречах с Ниной раскланивался, как посторонний человек. В первое время это немного задевало ее. А потом даже случайные встречи стали редкими, когда его из цеха с повышением перевели в заводоуправление.
Собираясь к Лунину на прием, Нина волновалась, не зная, как держать себя с Виктором, и ей не нравилось уже то, что приходится идти к нему искать защиты.
У Лунина было полно представителей из министерства, в добротных костюмах, и Нина вдруг почувствовала себя неловко среди них в промасленном на груди халате и в застиранной косынке.
Виктор смотрел на нее, может быть, немного внимательнее, чем на других посетителей.
— О-о-о сколько лет, сколько зим, — проговорил он, протягивая руку. — Ну, как поживаете?
— Благодарю. Было бы все хорошо, если бы… — и Нина рассказала, как несправедливо поступают с ее ученицей. Про свои необоснованный перевод ей почему-то расхотелось говорить.