Потом этого Гурьку на фронте убили. А много лет спустя, в 1976 году, когда я уже стал священником, увидел я его во сне. Будто идет прямо в землю огромная труба, а он держится за кромки этой трубы — вот-вот сорвется. Увидел меня — закричал:
— Ты меня знаешь, я — Гурька Пукин, спаси меня!
Я взял его за руку, вытащил, поставил на землю. Заплакал он от радости, начал мне кланяться:
— Дай Бог тебе вечного здоровья!
Проснулся я и подумал: «Господи, прости его». Это душа его молитвы просила. Пошел на службу, помянул, частичку вынул. Господи, прости нас, глупых! Мы же глупые. Это не жизнь, это травля жизни. Издевательство над самим собою и над другими. Господи, прости. Он же пацан был, 14 лет ему. Я помолился о нем, как мог. На следующую ночь снова увидел его во сне. Будто иду я, читаю Евангелие, а сзади идет он, Гурька. Опять кланяется и говорит:
— Спасибо тебе, дай Бог тебе вечного здоровья!
«СЧАСТЛИВЫЕ ВЫ, ЧТО У ВАС ВСЕ ОТОБРАЛИ…»
Многое из этого, что случилось при раскулачивании, предсказала односельчанам прозорливая девица — монахиня Надежда.
Удивительна история ее жизни. Она с семилетнего возраста не стала вкушать мясное и молочное, питалась только постной пищей, готовя себя к монашеству. Отец ее всю жизнь был старостой в нашем Казанском храме, мамочка стряпала, убиралась в церкви. Когда Надежда выросла, за нее сватались два купеческих сына — ни за кого не пошла.
— До свидания! — вот и весь разговор.
Был в ее жизни случай, когда она обмирала, — трое суток ее душа была на Небе. Рассказывала она потом, как Царица Небесная ее трое суток по мытарствам водила. И когда очнулась Надежда, то весь девичий наряд раздала по бедным и стала ходить в льняной одежде. Все до ниточки было у нее льняное — даже ленточки в Евангелии.
Она каждый день вычитывала полную Псалтирь и одного Евангелиста. А потом шла на работу. Дров себе навозит на тележке, сеяла сама. А когда землю отобрали, она колосков наберет, на мельницу зимой свозит и живет этим. При этом она никогда ничем не болела.
Эта монахиня Надежда многим предсказала будущее — вплоть до сегодняшнего времени. Я сам свидетель тому, что задолго до «перестройки» она говорила, что у людей будут «большие» деньги, мою жизнь наперед видела.
Ей и было открыто, кто не пойдет в коммуну, кто претерпит за это. В 28-м году, незадолго до раскулачивания, подойдет вечером к двери какого-нибудь дома и тихонько, чтобы не слышали дети, говорит:
— Молодцы вы, что в коммуну не пойдете. Но вас из дома выгонят, отберут землю, скот, все ценности и сошлют в ссылку.
А что такое коммуна — тогда никто и не знал, узнали после. И кого она известила — тех и сослали в ссылку, а к кому не подошла — те пошли в коммуну. Вот какое знание ей было дано от Бога. А когда стали ссылать земляков, она утешала их:
— Вы не плачьте — вы счастливые. Представляете, какое счастье? Землю отобрали, скот отобрали, из дома выгнали, одежду самую лучшую отобрали. И это называется — счастливые?
— А вот когда Страшный Суд будет — это вам зачтется. Вы будете оправданы — не за то, что вы богатые, а за то, что вас сослали за Христа, что вы за веру страдали, терпеливо терпели.
Даже адреса назвала, кого куда сошлют, сказала, что всего там много будет — полно дичи, рыбы, ягод, грибов. Лес и поля свободные.
Действительно, монахиня Надежда оказалась права. Так и случилось. В тайге, куда нас сослали, девать некуда было рыбы, ягод, грибов, кедровых орехов.
Сначала, правда, очень тяжко пришлось. Люди в дороге сильно пострадали — больше чем полмесяца добирались до глухих лесов Томской области, куда нас определили жить. Вышли все продукты. Да к тому ж все у нас отобрали — не было ни мыла, ни соли, ни гвоздей, ни топора, ни лопаты, ни пилы. Ничего не было. Даже спичек не было — все выжгли в дороге.
Привезли нас в глухую тайгу, милиционеры показывают на нее:
— Вот ваша деревня!
Какой тут вой поднялся! Все женщины и дети закричали в голос:
— A-a-a! За что?!
— Замолчать! Враги советской власти!
И все такое. Страшно говорить. Умирать нас привезли. Одна надежда — на Бога. Да на свои руки. И дал Господь силы…
Спать легли прямо на земле. Комаров — туча. Костры горят. Утром рано лоси пришли на костры. Стоят, нюхают: что это за новоселы? Кедровые шишки лежат на земле, медведи подходят, выбирают орехи из шишек — но нас ни один медведь не тронул.