Ее дети, сначала поглядывавшие на нас с опаской, вскоре стали нашими друзьями. Они приносили нам личинки муравьев в обмен на запасные крючки или на информацию о возможных местах обитания лулы, или змееголова полосатого, наиболее дорогой рыбы из пресноводных. Дядя ничего не знал об этих сделках, так как у него появилась привычка надолго уходить в хижину. Он часто ссылался на жаркое солнце и на желание немного отдохнуть в тени. В то время мы были молодыми и простодушными и верили ему.
ПАНДАЛ[22]
Андхарьяс был частым гостем у нас в доме. Этот невысокого роста с птичьей походкой человек с седым узлом волос на затылке, когда волновался, сильно тряс головой, и пучок волос при этом постоянно развязывался. Он был немного старше отца, но они оба имели много общего, особенно сближало их сотрудничество на ниве драматического поприща в прошлые годы.
Он был хореографом, то есть творческим человеком, постановщиком и главным консультантом директора школы. Последний обладал даром сочинять песни и имел склонность к написанию не пользующихся успехом драм. В них отец первоначально исполнял женские роли, но, после того как голос у него огрубел, стал играть пастуха, который находил принца и волшебника.
Теперь они сильно постарели и уже не могли исполнять какую-нибудь роль в пьесах. Поэтому друзья пользовались любым поводом, чтобы вспоминать разные истории из своего далекого детства. Они часто предавались воспоминаниям: говорили о «лучших» ролях, о затянувшихся на многие часы репетициях, о шумных ссорах и других волнующих моментах, иногда даже пели осипшими голосами разные партии. Тогда я был слишком молод, чтобы внимательно слушать их рассказы и сопереживать.
— Ты помнишь, — говорил Андхарьяс, — что произошло, когда ты играл главную женскую роль в «Ромео и Джульетте» и у тебя в ночь перед премьерой пропал голос?
— А помнишь, как нервничал отец, когда по возвращении он обнаружил, что маленький Романис украл нашу рукопись?
Самая интересная история, которую я вспоминаю со смехом, — это как однажды во время представления рухнули декорации — несколько дорических колонн — на головы «христиан», ждущих своего конца на арене. Таким образом, они были эффектно «уничтожены» задолго до того, как на них должны были напустить «львов». По словам очевидцев, «львы» бросились вытаскивать «христиан» из-под колонн.
Пожалуй, Андхарьяс был все же больше художником. Он проявлял такое тонкое чувство цвета и формы, что его работы нравились не только нашим домочадцам, но и всем жителям Синадхаи. Однажды мудальяр попросил у него совета в связи с сооружением праздничного пандала перед входом в здание местного правления в честь правительственного чиновника.
По словам очевидцев, пандал получился таким помпезным, в форме триумфальной арки, что чиновник даже упомянул о нем в своем официальном отчете. Мудальяр, осчастливленный ходом событий, сделал Андхарьяса своим постоянным советником-оформителем, к которому он обращался всякий раз, когда ожидалось прибытие губернатора и других важных чиновников. Он использовал пандалы как своеобразную форму демонстрации расположения и уважения к важной персоне и добивался этим служебного роста и всяческих почестей. Андхарьяс и сам был уверен, что в недалеком будущем станет заместителем мудальяра, но вполне удовлетворился тем, что на пенсию вышел в должности старшего клерка.
С тех пор Андхарьяс не свернул с выбранного пути. Его опыт в сооружении пандалов пригодился и просто оказался необходим как в Синадхае, так и в соседних районах.
Только он один лучше всех знал, сколько потребуется орехов королевской кокосовой пальмы, дающей особо крупные плоды, для украшения того или иного пандала, где в округе найти лучший мох в дождливый или сухой сезон, который тоже служил для оформления сооружения, и в какой цвет лучше всего раскрасить пандал.
Под его руководством внутреннее убранство помещения, декорированного пальмами, гок-кола, банановыми ветвями, а также листьями хабраль, представляло собой очаровательное зрелище, и, таким образом, нашим незатейливым торжествам придавался отпечаток традиционного изящества.
Именно Андхарьяс в праздник Весах, посоветовал служителям буддийского храма и богатым домовладельцам декорировать и иллюминировать свои владения. При этом его совсем не волновало, в какую сумму выльется это великолепие и как все устроить с точки зрения технической, не интересовали его и возможности, которыми располагали городские власти в области электроэнергии в тот сезон. Главным для него было дать выход своему творческому горению.
Для нас же важнее всего оставалось другое: привычное сияние светильника, залитого кокосовым маслом, мерцание фитиля свечи, изысканность бамбука и гирлянды из белой бумаги! Это казалось нам пределом совершенства и доставляло огромную радость от сознания того, что все это праздничное богатство — отражение собственных душевных устремлений, оно — наше собственное творение!
ПАРА САНДАЛИЙ
Разные люди стремятся к разным вещам, и желание иметь что-то меняется с возрастом и зависит от обстоятельств.
Совсем ребенком самым моим большим желанием было стать равным на качелях старшему брату. Под Новый год отец всегда сооружал качели. Он брал доску длиной около четырех футов и обвязывал ее с двух сторон прочными веревками, а затем петлей накидывал их на горизонтальную ветвь большого мангового дерева. Брат достиг совершенства в рукул-эдима — буквально «качание на доске» — так назывался рискованный трюк, который проделывал человек, стоя на одной стороне доски и раскачивая себя (с помощью или без помощи других) вперед и назад, делал при этом смелую амплитуду, которая могла быть зачтена в заслугу и артисту на трапеции. Это представление казалось мне верхом совершенства и храбрости.
После этого лишь физическая сила отца приводила меня в восторг. Я мечтал быть похожим на него — на эту скалу из мускулов. Я любил смотреть па обнаженное по пояс тело отца, когда он обливался водой из колодца, легко поднимался по лестнице или работал в саду, например таскал валуны. Однажды он принес домой на руках нашего молодого крепкого вола, который поранился. У отца складки на животе и мощная грудь излучали такую силу, что мне невольно хотелось поскорее вырасти и сравняться с ним.
Когда я немного подрос, у меня появились другие желания. Например, долгое время мне хотелось вытянуть на берег огромную рыбу, которая, как говорили, обитала в озере Дядюшкиной долины. Вероятно, данное существо было прародителем всех рыб. Мудрое и коварное, оно от своих предков унаследовало сноровку. Никому из наших мальчишек так и не удалось поймать монстра, хотя сотни крючков и огромное количество бечевки было на это потрачено. Но мое честолюбие страдало — мне хотелось перехитрить это древнее чудовище, которое успешно ускользало от каждого, кто покушался на его жизнь.
Шли годы, и настала пора, когда физическая доблесть уже не имела той цены, а рыболовство казалось детской забавой. Тогда мне больше всего захотелось академического могущества: знаний, которые возможно почерпнуть из множества книг, радости от путешествий по разным странам (в то время сын тетушки Тины только что вернулся из Англии, где получил образование и стал адвокатом), умения говорить на хорошем английском языке и вести увлекательные беседы.
Долгое время заветной мечтой моего брата было стать военным. Когда он учился в военной школе и был младшим курсантом, очень гордился, что носит защитного цвета форму и широкополую шляпу. И он никак не мог дождаться, когда же наконец станет старшим курсантом, чтобы получить из арсенала винтовку и показать всем, на что способен в качестве стрелка-снайпера. В ожидании этого счастливого дня брат оборудовал в саду что-то похожее на стрельбище: нарисовал на бумаге мишень и, приколов к листу фанеры, приставил ее к муравьиной куче, которая, по мысли брата, гасила пули. Я должен был следить за этими его действиями с определенной дистанции, гордый, что мне доверили такое занятие. Счастливый, я лежал на земле, прижав к груди духовое ружье, и в душе тоже готовил себя в солдаты.
22
Пандал — навес, или павильон, сооружаемый по торжественным случаям из досок, ткани и циновок.