— Городским легче учиться, — первой заговорила она, немного помолчав, — там и электричество и радио…
— Кончится война, и к нам проведут электричество и радио, — отозвался Виктор, искоса поглядывая на свою собеседницу. Почему-то она выглядела в этот день более миловидной, чем прежде: в накинутой на плечи овчинной шубейке, без платка, в розовой блузке, щеки зарделись, глаза блестят.
В тесной избушке, чуть потрескивая, слабо горел огонек коптилки, неровно озаряя бревенчатые стены. Низко нависал собранный из горбылей потолок. Было тепло и сумрачно. Стрекотал, очевидно переселившийся из амбара, сверчок. А за маленьким окошком, завывая, шумела пурга, занося снегом деревню по самые крыши. Нина и Витюшка долго молчали. И это молчание было для них не тягостным. Они готовы были вот так молчать еще час и два, только бы не расставаться.
Пришла мать, загремела трубой самовара, предложила:
— С нами чаевничать?..
Но Нина отказалась и убежала домой.
На следующий день вечером Нина зашла проститься. Виктор, облачившись в огромный, не по росту ватник и подшитые валенки, отправился ее провожать. Домой она не спешила, и они медленно прошлись по занесенной сугробами деревенской улице. На дороге лежали лиловые тени. Тускло светились огоньки в окнах. Кругом белел снег. Чуть-чуть пахло горьковатым дымком. Было очень тихо и морозно.
— Ты кончишь техникум, в деревню вернешься или в городе останешься? — поинтересовался он.
— А ты хотел бы, чтобы я вернулась?.. — Она пытливо глядела на него.
— Тебе решать…
— Так я и знала.
Нина не сердилась. Почему-то она была уверена, что он больше всего хочет ее возвращения.
Шли по дороге парнишка и девчонка, оба еще угловатые, застенчивые, ничем не огражденные от людского злословия и насмешек. «Смотри-ка… Безрукий с Нинкой Серегиной гуляет. Как жених и невеста», — услышали они за своей спиной женский голос. Оба — вспыхнули, отодвинулись друг от друга. Не оглядываясь, прошли дальше, но хорошее, светлое настроение сразу же омрачилось. Даже разговаривать почему-то застеснялись. Виктор невольно думал: «Словом можно стегнуть больнее, чем кнутом».
…Учебник, который Нина привезла, он внимательно просмотрел. Составил новый график занятий. Пытался самостоятельно разобраться в материале по математике, физике и все больше с горечью убеждался, что одному не одолеть.
Прозанимался еще с месяц и совсем увяз в незнакомом материале. А тут еще простудился, ослабленный бессонницей организм долго не поправлялся. После болезни Виктор за учебники не сел..
Наступила пора ничегонеделания, когда он вечером вслед за Алешкой залезал на печь. И думал, думал… Ему нужна школа! Обязательно.
Снова мечта заиметь велосипед все более овладевала им.
15. НИКОГДА НЕ ПАДАЙ ДУХОМ
Новый график так и остался невыполненным, но зато за зиму Витюшка научился ездить на лыжах. Еще осенью нашел он их в лесу возле землянки, очевидно, оставленные красноармейцами. Засунув в тесемки палок культи, парнишка мог свободно управлять лыжами не хуже других. Тренировался ежедневно.
С лыжами у Виктора связаны далеко идущие планы: следующей зимой он будет ездить на них в Рамешки в школу. Но как добираться осенью, весной?..
Мать видела: слишком большие надежды старший возлагает на велосипед. Пообещав сгоряча помочь приобрести машину, она уже не могла отказаться. Весной сама первая заговорила с ребятами:
— Малы еще наши капиталы… Вот вырастет поросенок, продадим, тогда видно будет…
И начал Алешка приходить в хлев к поросенку, разговаривать с ним, укорять:
— Плохо, Гаврюшка, растешь… Витьке скоро в школу!
Время шло. Гаврюшка рос все же медленно, несмотря на уговоры младшего брата. И вдруг случилось несчастье. Пришло оно вечером. Мать вбежала со двора с криком:
— Издыхает!..
На матери не было лица, тряслись руки. Побежала к соседям советоваться — что делать? А когда вернулась обратно с Иваном Ивановичем Сидориным, было уже поздно.
На глазах ребят надежда семьи, шустрый Гаврюшка издох. Отчего, почему, никто из соседей не мог определить. Горевали, что вовремя прирезать не успели. Хотя поросенок был еще небольшой — пуда на два, но все же в Семейном бюджете была бы прибыль.
О покупке велосипеда теперь не могло быть и речи. Братья хорошо понимали. Рухнула у старшего крепкая надежда. И все же он не отказывался от своего плана учиться в Рамешках. «Осенью буду ходить пешком. А выпадет снег — на лыжах», — думал он. И понимал — ходить пешком за десять километров в один конец легко только на словах. И, как это иногда бывает, выход нашелся. И нашел его… Алешка.