— Уезжаешь? — поинтересовалась мать.
— Да, тетя Анна.
— Наверно, соскучилась по городу?
— Ой, тетя Анна, соскучилась.
— Я бы на твоем месте давно бы уже уехал, — вмешался в разговор Виктор.
Когда остались вдвоем, Нина спросила, лукаво прищурив глаза:
— Ты что, и вправду давно бы уехал на моем месте?
— Точно.
— А скучать не стал бы?
— По кому?
— Хотя бы по мне?
— Если почувствовал, что по мне тоже скучают, то стал бы.
— Сильно скучал бы?
— Сильно! — вдруг решился сказать Виктор. — На праздники приедешь?
Она, прищурив глаза, взглянула на него и, видимо желая немного подзадорить, выпалила!
— А зачем? Какой мне тут интерес? Фи-и… скучища. Он, нахмурившись, надолго замолчал.
— Так, пожалуй, и поругаться можно, — спохватилась Нина и сразу же перевела разговор на учебу. — Давай соревноваться? — предложила она. — Серьезно, Витька. Впрочем, тебе легко. Ты половину восьмого класса дома одолел.
Договорились вечером встретиться на улице.
— Не опаздывай… — предупредила она и убежала домой.
К вечеру собрались у пожарного сарая на бревнах. Гриша Цыган принес гитару. У него был приятный голос, теплый, задушевный.
Сразу же присоединились другие голоса:
Мимо прошла Витюшкина мать в новом черном платье, в белом платке. Присела на завалинку, где собрались соседки.
Ребята сидели у пожарного сарая недолго, разошлись парочками. Виктор с Ниной тоже ушли к околице, а когда возвращались, услышали разговор на завалинке:
— Обезмужичело наше Ядрино. Все похоронки идут. Остались только безногие да безрукие…
Виктор смутился, искоса взглянул на свою спутницу, услышала она или нет? «Немного забудешься, а жизнь не забывает напоминать», — думал он.
А к утру погода испортилась, полил дождь. Глядя на хмурое небо, мать советует:
— Не езди сегодня в школу, отложи… Ну, пропустишь день.
— Не понимаешь ты, — сердится сын, — сегодня же первый день.
Протертый и смазанный велосипед дожидается в сенях. Новые сапоги жмут ноги, привыкшие к ходьбе без обуви. Аккуратно подстриженный, в белой рубашке, в брюках навыпуск Виктор чувствует себя празднично.
— Ну, я пошел, — сообщает он домашним, сунув за ремень чистую тетрадку. Накинул на плечи старенький отцовский дождевик.
Мать кладет ему в карман завернутые в платок еще теплые лепешки с творогом, пару яблок. Печку в это утро она истопила спозаранок.
— Вернешься, наверно, поздно… Может, тебе там у кого переночевать? — по-прежнему беспокоится она. По узкой тропке усадьбы идет вслед за сыном, провожая до калитки.
И вот он едет по мокрой проселочной дороге. Сжатое, с уже побуревшей стерней поле сменяется лесной чащобой. Дорога то и дело раздваивается, петляет среди желтеющих кустов, пересекает ручейки, овраги, ныряет под свисающий орешник. Сверкают, словно стеклянные, капельки дождя. Велосипед подпрыгивает на перекрещенной корнями лесной дороге. С лица Виктора струится пот, стекла очков затуманились. Пришлось не столько ехать, сколько вести велосипед, пробираясь между залитых водой колдобин. Ноги отяжелели от налипшей глины. А дождь не перестает, мордент. Похоже, зарядил на весь день.
Звонок в коридоре прозвучал как раз тогда, когда он, очистив сапоги и оставив велосипед в раздевалке, вошел в 8-й «А» класс. Тяжело дыша, красный и потный, Витюшка еле держался на ногах. Так изнурила его дорога. Сел на ближайшее свободное место за парту. Класс затих. Вошел учитель в военной гимнастерке, постукивая впереди себя палочкой. В руках у него классный журнал. Это директор Василий, Михайлович Журавлев. Дружно поздоровались. Первый урок — история.
Самый любимый и самый всегда легкий для Виктора. Умело, толково ведет урок слепой учитель. Записывать Виктор ничего не записывает, чтобы не привлекать к себе внимания. Память у него отличная и раньше была и теперь…
Уже под конец урока директор, очевидно, вспомнив о нем, вызвал Виктора к столу.
Поднялся с места, положил свою тяжелую теплую руку на плечо подростка, повернулся к школьникам.
— Это ваш мужественный товарищ, ребята. Из Ядрина… Учиться у нас он будет по особому графику. Надеюсь, поможете ему, когда в чем отстанет.
На перемене Витюшка вышел в коридор. К нему никто не подходил, никто не заговаривал. Так было и раньше, когда он появлялся в незнакомом месте. Так и теперь. Так будет всю жизнь… Вот кто-то нечаянно, убегая от другого, наскочил на него, толкнул, смутился. Витюшка прижался к стене.