У нее перехватило дыхание.
Дерево-мать было невероятно красивым. Бронзовый, будто жидкий ствол сиял в лучах рассвета. А ветви, с восторгом и изумлением осознала Рапунцель, вовсе не колышутся — они растут. Растут бесконечно и в стороны и вверх, переплетаясь и сплетаясь, каждую секунду покрываясь листьями всех видов и разнообразнейшими цветами, тянутся вбок и ввысь настолько, насколько хватает глаз, и затем исчезают в небе.
Рапунцель обнаружила, что стоит на коленях. Она не помнила, как на них опустилась. Дерево протянуло ей сияющую ветвь, и Рапунцель оперлась на нее, поднимаясь.
Ветвь оказалась одновременно и прохладной, и теплой. Она росла прямо под пальцами, шелковистая и покрытая грубой корой, и Рапунцель была рада просто держаться за нее и стоять на дорожке. Она могла простоять так вечность. Но ветка нежно обвилась вокруг руки и потянула ее вперед, к огромному сияющему стволу.
Доведя ее туда, ветвь поднялась снова, оставив чувство потери. Посмотрев на пустую ладонь, Рапунцель удивленно моргнула. На ее указательном пальце появилось тонкое бронзовое колечко. Казалось, оно движется, словно беспрерывно растет.
— Какое красивое, — прошептала Рапунцель и сжала ладонь в кулак. — Спасибо.
Она посмотрела вверх, на дерево, которое двумя тонкими ветвями, словно расправляя юбку, взяло себя за огромный сияющий ствол. И распахнуло его, открыв тропу, которая, поняла Рапунцель, вела наружу.
Крона всколыхнулась, листья зашелестели что-то успокаивающее на непонятном языке.
— Спасибо, — шепнула в ответ Рапунцель, шагнула в дерево и вышла на тропу.
Перводрево сомкнулось за ее спиной.
Глава 20
Мир снаружи был точно таким же, каким она его оставила, вот только наступил рассвет, бледно-серый и холодный, принесший с собой снег. Крупные белые хлопья падали вокруг Рапунцель, и она зажмурилась и запрокинула голову, чтобы ощутить их на своем лице.
Снова открыв глаза, она оглянулась посмотреть, там ли еще Перводрево, но оно исчезло. Куда оно пропало, и как нечто настолько большое могло двигаться так быстро, Рапунцель понятия не имела и полагала, что никогда так и не узнает.
На месте их стоянки она увидела кострище, волшебное колесо, все так же брошенное в снегу, и тележку с вещами и Принцем-лягушонком. Но Джека не было. Должно быть, он отправился на юг вместе с Руном, поняла Рапунцель, и это заставило ее почувствовать себя одинокой как никогда. Она не винила Джека, ни капельки. Она видела. Она поняла.
Пора было возвращаться в башню.
Рапунцель схватила колесо и намотала на него кончик косы.
— Сматывай, — велела она, и когда оно закончило, надела его и глубоко вздохнула. Она никогда не испытывала такого ужаса при мысли о своем доме, но после всего, что она видела, по-другому чувствовать было невозможно. Нужно отправляться в обратный путь, нужно встретиться лицом к лицу с Ведьмой. Что произойдет, Рапунцель не знала. Лучше всего начать двигаться и выяснить это, когда она туда доберется.
Она подхватила ручку тележки, удивленная тем, что Джек оставил все припасы ей. Ему следовало взять половину себе.
— И деньги тоже у меня, — пробормотала она, опустив взгляд на свой пояс. Ей бы хотелось отдать половину монет ему.
Однако у Джека остался компас. Рапунцель, прищурившись, посмотрела на раннее утреннее солнце на востоке, определила, в какой стороне юг, и отправилась в путь. Шаг, другой, а потом снова. И снова.
Без разговоров с Джеком путешествие будет долгим.
Она не далеко ушла, когда вдалеке заметила на земле кучку их скарба. Похоже на плащи, или, возможно, на одеяла с подушками. Странно, что Джек не оставил эти вещи возле лагеря вместе с тележкой.
Рапунцель поспешила к куче и, подойдя к вещам, схватила лежавший сверху плащ и потянула его, но тот не поддался. Нахмурившись, она попыталась зарыться вглубь припасов под плащом. Ее рука наткнулась на что-то твердое. Она отбросила плащ в сторону.
Там лежал Джек, холодный и неподвижный, с белым как снег лицом.
Вот только снег вокруг него был красным.
Рапунцель быстро опустилась возле него на колени. Она прикоснулась к красному снегу и отдернула пальцы, обнаружив, что они скользкие от крови. Ее дрожь становилась все сильнее, хотя она больше не чувствовала холода.
— Джек! — Рапунцель взяла его за плечи и встряхнула. Он не пошевелился. Опасаясь самого худшего, она опустила ухо к его рту, прислушиваясь к дыханию, и, услышав слабый неглубокий вдох, обхватила его холодное неподвижное лицо обеими ладонями. — Ты не мертв, — ахнула она. — Ты не мертв, правда? Очнись, Джек, очнись!