— Да. — Слово слетело с губ почти шепотом.
Солнечный свет в башне окрасился в сочные оранжевые тона заката. Длинными широкими лучами он проникал сквозь окна и балконные двери и освещал ворсистые ковры под ногами Рапунцель, пока она рассматривала Ведьму. Впервые после возвращения в башню в ней проснулось сострадание. Ведьма прошла беловыведение, чтобы наказать Филипа, и очутилась в ловушке. Она не хотела навеки попадать в Гегууль, как и великанша Джека. Рапунцель задавалась вопросом, сколько ведьм чувствуют то же самое.
В лесу шелестел ветер. Он проник через окна башни, поднял занавески и овеял потолочный сад. Но лепестки не зашуршали. Рапунцель подняла глаза и поняла, что не осталось ни одной розы.
Огонь тоже погас.
— Свет, — скомандовала Рапунцель, зная, что огонь не вспыхнет. Камин остался темным. Ведьмины силы настолько истощились, что она не могла вызвать даже простое пламя. — Есть какие-нибудь дрова? Я знаю, как добыть огонь. Скоро стемнеет; без него не обойтись.
— Нет, дров нет.
— Есть бумага, а еще моя мебель.
— Рапунцель...
Ведьма слишком ослабла, чтобы ее остановить. Рапунцель взяла со своего столика свитки пергамента и разорвала на куски. Смяла их в комки и запихнула под решетку. Затем огляделась в поисках мебели, которую можно сломать, и решила, что стул подходит как нельзя лучше. Положив его на бок, она с размаху опустила ногу в ботинке на одну из ножек. Разломав весь стул, Рапунцель принесла дрова к камину, сложила и нашла в сумке на поясе кремень и трут.
Она зажгла огонь. Когда солнце зашло, пламя охватило обломки стула, и сильный огонь с ревом взвился вверх. Башня теперь выглядела совсем по-иному, нежели Рапунцель привыкла видеть; оранжевое пламя смотрелось гораздо уютнее синего. Она подавила зевок и уселась перед огнем, рядом с креслом Ведьмы. Выставив колено, Рапунцель оперлась на него рукой и тут заметила выражение лица Ведьмы.
— В чем дело? — спросила она. — Почему ты так смотришь?
— Ты многому научилась.
— В пути я много раз разводила костры, — сказала Рапунцель. — И еще много всего делала.
— Расскажи.
Рапунцель покачала головой.
— Сейчас я задаю вопросы.
Ведьма была разочарована, но не обмолвилась и словом, и Рапунцель гадала, искренне ли разочарование Ведьмы или та только искусно притворялась, чтобы ее обмануть. Потом она вспомнила, что может спросить о чем угодно и Ведьме придется честно ответить.
— Тебя действительно волнует, чем я занималась, пока путешествовала? — поинтересовалась она. — Или просто хочешь отвлечь от вопросов?
— И то, и другое, — призналась Ведьма.
— Но ведь ты и так все знаешь, верно? Я думала, ты за мной следила.
— Нет. Я встретила тебя в самом конце пути. — Теперь Ведьма казалась меньше ростом, и ее плащ свободно болтался на теле. — Я не могла следить, боясь быть обнаруженной.
— Почему?
— Пока ты намеревалась вернуться, ты по-прежнему находилась в моей власти. И даже когда ты покинула Красную поляну, я все еще могла насылать магию — я была заметно ослаблена, но не уничтожена. Но я не знала, что произошло внутри купола над Красной поляной. Не ведала, как много рассказали тебе феи Красноземья и насколько ты им поверила. Если бы я подошла к тебе и попросила вернуться домой, а ты бы отказалась, я бы полностью утратила силу. Я должна была быть уверена, что ты согласишься.
— Как ты узнала, куда я держу путь?
— Выяснила у королевской гвардии Желтой страны.
— Я выиграла соревнования по игре в бабки, — похвасталась Рапунцель и тут же поняла, что никогда не примет участие во Всевремийских играх.
— Гвардейцы и это мне рассказали, — кивнула Ведьма. — Всегда говорила, что у тебя отменные способности к игре.
— Жаль, что ты не видела, как я выигрываю.
— И мне тоже жаль.
— Правда?
— Конечно.
Рапунцель не понимала, почему это так много для нее значит. Все, что Ведьма сделала или собиралась сделать, должно было заставить Рапунцель не считаться с ее мнением. Но она считалась.
— Ты гордишься мной? — осведомилась она.
— Во многом да.
— Тогда почему не хочешь оставить меня такой, как есть?
— Мне нужна твоя невинность, чтобы выжить и быстро восстановить силы.
Еще больше волос слетело с головы Ведьмы, и теперь при свете огня в камине на черепе просвечивала испещренная темными пятнами кожа.
— В пути Джек отвечал на все мои вопросы. Он хотел многому меня научить. Я по нему скучаю.
— Скоро ты и знать не будешь о его существовании, и скучать тоже не будешь.
Рапунцель покачала головой.
— Вряд ли. Да, я не буду о нем знать и помнить, но буду по нему скучать. Я просто не буду знать, что это за чувство и почему оно у меня есть.
— Может, и так.
Они замолчали. Рапунцель гадала, о чем бы еще спросить, а желудок заурчал от голода.
— Я проголодалась, — заявила она. Она довольно долго не ела. — И пить хочу.
— У нас нет ни еды, ни питья.
Рапунцель потянулась к поясу и схватила бурдюк с водой. Хотя бы что-то. Она откупорила бурдюк и попила, а затем протянула его Ведьме.
Ведьма вытаращила глаза.
— Предлагаешь его мне?
— Конечно. Хочешь пить?
— Да, — неохотно призналась Ведьма.
— Тогда пей.
— Нет.
Рапунцель озадаченно оглядела бурдюк.
— Все нормально, он чистый. Недавно его помыла, — сказала она, закупоривая бурдюк и кладя его туда, где Ведьма могла его достать, если бы передумала. — Почему же ты не хочешь испить из него, если так мучит жажда?
Ведьма снова выглядела так, словно не хотела отвечать.
— Не хочу брать у тебя, — пробормотала она.
Рапунцель задалась вопросом: если Ведьма собирается забрать ее память, почему не решается отведать немного воды? И тут же поняла, каким будет ответ.
— Ужасное чувство, правда? — поинтересовалась она, припомнив, как Джек рассказывал про вину. — Какая-то тяжесть. И она сидит прямо здесь... — Рапунцель прижала кулак к груди и прикрыла другой рукой затылок.
Ведьма перестала раскачиваться.
— Да.
— Тогда не поступай так, — предложила Рапунцель, окидывая ее взором снизу вверх. — Не причиняй мне боль, Ведьма. Пожалуйста.
Они молча пристально смотрели друг на друга.
— Если хочешь поведать о своем путешествии, сейчас как раз самое время, — решилась наконец Ведьма. — Или, если у тебя еще остались вопросы, я охотно на них отвечу.
Только один важный вопрос волновал Рапунцель, но она не была уверена, что вынесет честный ответ.
— Ты бывала когда-нибудь на Красной поляне? — вместо этого спросила она Ведьму.
— Нет.
— Хочешь узнать, как там?
Ведьма немного помолчала, но вскоре призналась:
— Да.
Рапунцель пустилась в повествование. Она рассказала, каково это — брести целый день с распущенными волосами в ночной сорочке и тапочках. Поведала о Ловце и переходе через реку, о том, как они с Джеком в дождь делали навес из волос, об Изобилии, правителе Калабасе и синем эльфе Серже. Сообщила об ограблении бандитами, похожей на смерть спячке Принца-лягушонка, живительном дыхании, принце Мике, нексусе Кине и принцессе Дэй. Описала быстросани с упряжкой из призрачных собак, привал в снегу и красоту Перводрева.
Она не стала упоминать только о Перл Тэттерсби и событиях в ее доме. И ни словом не обмолвилась о жилище Джека и его сделке в Гегууле — Джек не захотел бы впутывать Ведьму в свои дела.
Ее история обо всем произошедшем растянулась на несколько часов. Иногда она вставала, чтобы показать что-то жестами, или, преисполняясь волнением от рассказа, металась от одной стены к другой. Спокойное внимание Ведьмы сосредоточилось на Рапунцель. Она задавала вопросы, но чаще лишь улыбалась, пугалась или сердилась на что-то в изложении.
Рассказ получился длинным, и по его окончании Рапунцель переполняли восторг и усталость. Мир погрузился во мрак, хотя небо снаружи усыпали яркие звезды. Рапунцель вышла на балкон, чтобы на них полюбоваться.
— Луны нет, — заметила она. А затем, до ужаса боясь ответа, спросила: — Скоро рассветет?