Тот самый болезненный старик стоял напротив. Такой дряхлый и такой воинственный. Он приставил к моему лбу арбалет, сверкнувший серебряными стрелами и, едко улыбнувшись, спросил:
– Тебя не пугает смерть?
Прошка молодец
– Барин, барин! – кричала босоногая девчонка лет восьми, догоняя мою лошадь. – Беда, барин! Прошка на башню залез, а спуститься не может!
Я развернул кобылу.
– Это которая над рекой стоит?
– Да! Он там висит теперь, я до батеньки побежала, а вы тут. Помогите, богом прошу.
Я припустил лошадь, а девчонка побежала следом.
Угрюмый остов высился над рекой, разделенный надвое корявой трещиной. На самой вершине стоял мальчик. Прижимаясь всем телом к холодным камням, он оцепенело глядел на реку. Я спешился и бросился к нему, одолевая бесчисленные, порой обломанные ступени.
Когда я приблизился, мальчик был совершенно обессилен и медленно сползал по стенке. Я подобрался к его выступу и попытался начать разговор, но мальчик не откликался. Тогда я вытянулся ему навстречу и попробовал коснуться плеча, однако сделать это из башни было невозможно. Еще раз обдумав решение и предупредив мальчишку, я вылез на пик остова.
Боясь оступиться, я подполз к нему сверху и осторожно вылез на выступ. Прошка смотрел на реку, и только завидев меня рядом, улыбнулся.
– Что ж ты делаешь, черт? Хватайся за руку, сейчас выберемся.
– Не надо, барин, – тихо ответил он и заполз внутрь через маленькое отверстие.
Не понимаю, как я не заметил его прежде! Шутка эта так меня разозлила, что я прокричал самые недостойные выражения. Тут показалась девочка, что разыграла эту комедию и, заложив дырку булыжником, обратилась к Прошке:
– Ты молодец, Прошка. Ты сгубил благородного мерзавца и теперь взаправдашний революционер.
– Да вы бредите! – выкрикнул я, а девчонка толкнула меня жердью.
Исправительные работы
За последние три дня жидкость, поддерживающая труп в более-менее ходячем виде, закончилась. Но Одноглазый Эл продолжал раз в час отвинчивать заржавевшую крышку и пытаться пить уже давно испарившееся. Обезвоживание делало его труп издевательски противным и едва управляемым. До этого похода Эл был уверен, что исправительные работы в мертвом теле ― какой-то бред, но сейчас, спустя сотни часов после смерти, он начинал осознавать тяжесть своего положения.
А когда подписывал контракт с колдуньей из Управления теней, все казалось таким простым и понятным. Тысячу раз при жизни проворачивал подобные делишки. В основном, конечно, Одноглазый Эл мародерствовал, но бывало, что забирались с парнями в пустоши. Подрабатывали охотниками за головами, когда заказ подходящий попадался. Чтобы жертва попроще – не какие-нибудь колдуны беглые – и награда позавлекательнее. Один раз, к примеру, девчонку в дюнах ловили. Мелкая, а такая шустрая. Хотела ритуал какой-то провести, с Великим злом заключить сделку. Родственники ее тогда Элу с парнями много припасов и оружия отсыпали. Лишь бы только девку вернули до этого самого ритуала.
Но то все дела прижизненные. Теперь Одноглазый Эл ― всего-навсего “песочный червь” на привязи у мерзкой бабы, которая подняла его из могилы.
Но колдунья, хоть и стремная, а кобылу Элу в поход дала. Железную, алхимиками от Великого зла зачарованную. То-то и думал он, что дело плевое. Синяя жила на такой красавице быстро отыщется, и можно на упокой. Теперь уж вечный.
Вообще подобного транспорта у Эла никогда не водилось. Да и не мечтал он о магических лошадях. Колесницу бы попроще. С болтами, а не склянками зелий. Эл при жизни был реалистом. В этом полу издохшем мире требования к колеснице у него были самые простые. Уровень первый – чтобы ездила. Второй – чтобы не ломалась. Вот и весь список. Остальное брехня для возомнивших себя эстетами. Эти… Из Управления теней, например. Какого хромого колдунья ему лошадь эту вручила? Красивая, удобная, лихая… Да только дура магическая на беглых дюнах навернулась и подохла. Чтоб ей! Оттого и приходится подвяленному пустыней Элу тащиться по песку своими тощими ногами, надеясь найти жилу, пока курица не испустит дух.
“Курица! Где эта склочная демонюка?”
Эл запустил руку в серый от пыли мешок, чтобы проверить выданного проводника. Схватил за тушку и вытащил. Осмотрел перебинтованную шею. Много крови уже потеряла, а следы синей жилы так и не усилились. Сверкали иногда ручейки по дюнам, но этого мало. Надо найти источник.
Одноглазый Эл пошарил в кармане. А вот и пробирка. Аккуратно размотал куриную шею и собрал из рубленой раны немного загустевшей крови. Курица трепыхалась, но дух, в нее подсаженный, разговаривать отказался сразу же после падения лошади. Мог бы Элу и помочь, раз оба они оказались в таком незавидном положении. Раз так, должны ведь друг другу помогать. Птица указывает на залежи синего песка, он туда несет.