Синий песок – новая валюта этого мира. Хотя не то чтобы валюта… Скорее это единственное, на что колдуны готовы меняться. Всем, кто пошустрее, приходится добывать, тащить в Управление теней и менять на необходимое. Потому в этом мире только две категории людей живут в свое удовольствие. Владельцы залежей синего песка, который появился после появления Зла. И колдуны, заключившие с ним сделку.
В первые годы в пустошах была настоящая гонка. Поисковики, группами и поодиночке, преодолевали коварные дюны – которые могут изменить размер и направление в любой момент, – карабкались по холмам застывшей лавы, петляли между гейзерами ядовитых газов. И все ради того, чтобы найти необычные сверкающие следы неведомого прежде синего песка. Найти, опечатать жилу и больше ни в чем в этой жизни не нуждаться.
Духов проводников колдуны заключали в куриц. Сподручней им было ритуал с глупой птицей проводить. Это и понятно: курицу в пустошь нести проще, чем какого-нибудь барана или быка. Духа тянет к песку. Никто не знал как, но источники они чувствовали. Понимали, куда следовать и сколько времени займет.
Но была у колдунов незадача – птица во время ритуала привязи, когда впускала в себя дух, погибала. Получалось так, что находиться он в ней мог, пока в тушке оставалась кровь. Не слишком долго, но достаточно, чтобы найти жилу. С транспортом, конечно. Но у Эла уже давно из транспорта остались только собственные подвяленные ноги, на которые с нескрываемым аппетитом косились кружащие в небе стервятники.
Одноглазый Эл посмотрел мутным взглядом в небо. Стая увеличилась раза в два за последние сутки. Если они с курицей не найдут жилу, то их тела растерзают. Духу-то что? Он отправится туда, откуда его призвали. Эл же так и останется неприкаянным призраком посреди пустоши. После таких мыслей он в очередной раз пожалел, что оставил с лошадью оружие. Знал, что это плохая идея, но его труп слишком слаб, чтобы тащить металл по пустыне. А сейчас чертовы птицы готовы наброситься, и пещеры никакой поблизости нет.
– А я говорила, – вдруг сказала курица, тушку которой он все еще держал, пока разглядывал стервятников. – Надо было связаться с хозяйкой, а не геройствовать.
“Что она понимает в геройстве? Как будто я способен быть героем”, – подумал Эл.
– Дурак червивый! – не унималась курица. – Я еле держусь в этой птице! Надо было возвращаться.
Эл с невероятным усилием разжал запекшиеся губы. Говорить после смерти было самым сложным для него. Слишком неповоротлив язык, почти неуправляемые мышцы лица.
– Следы усиливаются… Скоро жила…
– Скоро, – кивнула курица и повернула голову в сторону синих отсветов. – Но еще скорее тебя сожрут. А до этого кровь закончится.
Одноглазый Эл не стал с ней спорить. Нельзя тратить силы, надо сосредоточиться на поиске. Еще чуть-чуть ― и свобода. Надо только дотерпеть.
Он смешал куриную кровь с нужной жидкостью и плеснул на землю. Кровяное зелье запузырилось и начало испаряться. Бурый пар потянулся к следам и потихоньку скрылся за ближайшей дюной.
– Сколько? – спросил Эл.
– Может, день, может, два, – ответила курица.
Но спустя день жила не появилась, как и спустя второй. Эл не хотел тратить кровь больше. Направление ясно, следы мало-помалу усиливались. Главное дотерпеть.
И тут случилось непоправимое. Стервятникам надоело ждать, когда неугомонный труп наконец остановится. Они спикировали и напали на искателя. Отбиваться ему было нечем. Единственное, что он мог – бросать камни в ошалевших птиц. Но птицы были быстрые, а скорость трупа низкая. Потрепали его нещадно. Перед тем как запустить охранное заклинание, курица предупредила, что потратит много крови, но выхода не было. В один миг с земли поднялся столб пыли, заметались мелкие камни, которые побили также и Эла, но птиц больше. Стервятники вырвали напоследок одну из рук Эла и умчались.
Он лежал теперь на песке и едва различал небо. Пыль уже улеглась, но кожу испещрили царапины, а тело было усеяно глубокими ранами. От правой руки остался лишь драный рукав. Одноглазый Эл не чувствовал боли. Он давно умер. И хоть находиться в собственном трупе утомительно, сейчас он был рад, что ничего не чувствует.
“Добраться до жилы, однако, теперь будет сложнее”, – подумал он и подкатился к мешку с курицей.