Двигаюсь осторожно, теперь нужно добраться до дома. Падальщики уже почуяли потоки крови, размазанные по сырой земле. Забираюсь в норку и сворачиваюсь в клубок, приглаживая до сих пор дрожащие от ужаса уши. Теперь никто не назовет меня трусихой. Братья стучат в барабаны. Я травница-спасительница. Избранная зайчиха из рода Бурых Русаков.
Рысь разрушающая
Великий царь южных рек Аржан Тунуколатти Ина восседал на троне и оплакивал свою любимую тигрицу. Как и все его любимицы, она скончалась от несчастного случая, но весь двор понимал, что эпизод этот ― вполне ожидаемая кара, предрешенная покойной ведьмой.
Старуху царь осудил около десяти лет назад. Тогда он был юн и не верил ни в какие проклятья. Потому, когда на костре злобная тварь шипела: “Так пусть же гибнут все, кого ты посчитаешь своим другом!”, – Аржан только смеялся: “Я царь. У меня никогда не было и не будет настоящих друзей”.
И он ошибся. Каждое из проклятий витиевато и неточно. Как вода обтекает камни, оно обходит слова и поступки, находит самое сокровенное, самое спрятанное. У царя были друзья – дикие кошки. Свирепые, сильные, подлинно свободные. Аржан вначале не понимал, насколько они ему дороги и настолько ужасны для него эти потери. И как бы он ни оберегал любимиц, каждая из кошек рано или поздно встречала призрак ведьмы, который одним только взглядом направлял их на погибель.
И вот теперь он оплакивал последнюю. Самую достойную из семейства кошачьих. Прекрасная тигрица покинула его, не успев оставить ни одного котенка.
– Все, – выдохнул царь, и главный советник взялся за перо. – Никаких больше зверей. Никаких. Ясно? Разошли всем послам и кому посчитаешь нужным, чтобы ни один не смел дарить мне животных. И чтобы всех с кошачьими выселили из дворца.
Царь избавился от соблазна, но не от душевной боли. Смертельное одиночество терзало его. Пошли неприятные слухи, и главный советник предложил Аржану развеяться. Попутешествовать, себя народу показать, с соседними правителями пообщаться. Царю совсем того не хотелось, но человеком он был разумным, а потому послушался.
К его удивлению, странствия и вправду помогали. Было в них что-то пленительное, а может быть, ему просто не хотелось возвращаться. Как бы там ни было, Аржан добрался до северной границы и даже решил заехать к соседям. Путь его лежал через лес, и царь наслаждался диковинными для него местами, отважно преодолевая ночные заморозки.
В один из дней, а вернее холодной влажной ночью царь проснулся от далекого и печального мяуканья. Аржан протер глаза, решил, что это продолжение одного из его печальных снов, но звуки не исчезли. Напротив, теперь он понимал, с какой стороны они доносятся, а потому, прихватив меч, царь двинулся к плаксивой кошке. Когда он добрался до места, обомлел от увиденного. Невиданная им прежде рысь металась в родовых муках, страдальчески зовя на помощь.
До рассвета царь поддерживал зверя, пытаясь хоть чем-то облегчить ее страдания. Но с первыми лучами солнца кошка умерла. Аржан обнял прекрасное животное, и горе переполнило его. Возможно, он даже позволил бы себе расплакаться, но в пузе животного все еще шевелился котенок. Царь попросил прощения у богов, у духов северного леса и высвободил пищащий комочек. Так он вновь обрел друга, и сердце его сжималось от радости и горького предчувствия.
Котенок рос, поражая южан своим изяществом, а царь тем временем погружался в печали. Он созвал всевозможных старцев, ученых, знахарей и гадалок. Никто из них не знал, как избавиться от пророчества ведьмы.
Но однажды во дворец прибыл путник. Он был из северных земель и почти сразу возвестил о том, что нашел решение. Главный советник недобро покосился на чужестранца, а царь внимательно выслушал.
– Насколько мне известно, ведьма сказала, что проклятье коснется лишь ваших друзей.
– Верно, – кивнул царь.
– В таком случае, вам нужно жениться.
– Что? – не уловил связи царь.
– Если вы сделаете кошку своей царицей, она перестанет считаться вашим другом.
– Жениться на кошке? – нахмурился царь. – Вырвите ему язык и гоните прочь.
И как бы ни умолял чужак о помиловании, царь не хотел его слушать. Нельзя было сказать, что он разгневался, но сам факт, что бродяга предложил ему сделать кошку царицей, вызывал в нем возмущение.
– Да как он посмел! – сердился царь, а советники только поддакивали.