– Я решительно не понимаю, о чем вы.
– О том, что вам предстоит провести с одним из нас вечность, но вы не знаете, кто подарит вам большее наслаждение.
Только теперь принцесса поняла, к чему ведут ее генералы, и залилась краской. А в ее хорошенькой голове пролетели весьма чувственные картинки.
– Но это же… как-то…
– Мы просто обсуждали, что это единственный неизвестный нам параметр, – Фаэльнар наполнил бокал вином и протянул второму генералу. – Во всем остальном мы с Даларином совершенны.
Принцесса трагично вздохнула и, прикрыв глаза ладонью, спросила:
– И что же вы предлагаете?
Генералы переглянулись.
– Ну, – задумчиво начал Даларин, – вы могли бы пригласить кого-нибудь из нас к себе в спальню. А потом второго. И сравнить. Кто будет первым?
– Ха! Если бы я могла выбрать, то мы не маялись бы здесь уже которую неделю.
– Раз настало время решительных мер, давайте мы придем вдвоем, – предложил Фаэльнар.
Тишина в зале стала настолько напряженной, что и без того неприметные слуги решили скрыться как можно быстрее, чтобы даже дыхание не выдало их присутствия при таком разговоре. Лирийа какое-то время поводила пальчиком по подлокотнику трона, а затем ответила:
– Ну, раз это единственный неизвестный параметр, то почему бы нам его не узнать.
На рассвете два генерала бесшумно покинули спальню. Они вернулись каждый к своему войску, но вскоре объединились и двинулись на зов приключений. Принцесса, услышав шум отступающей армии, выбежала на балкон и помахала бывшим женихам на прощание. Ей предстояло начать все заново. А заодно немного подправить правила выбора.
Тем временем два прекрасных эльфа мчались к горизонту. Ведь прошедшая ночь явила, что они идеально подходят только друг к другу. И не мудрено, ведь оба (даже для принцессы) были слишком совершенны.
Экзамен
В комнате мерцали лампы накаливания. Над замком повисла гроза, и белесые молнии качали электричество. Профессор любил редкие механизмы и сейчас, под клокотание дождя в бугристых навесах, патефон поскрипывал старинной мелодией.
– Добрый вечер, Анатолий, – поздоровался профессор, не глядя в мою сторону.
Он сидел во главе дубового стола и читал. Я же стоял напротив, нервно прощупывая костяшки на пальцах, пытался вникнуть в музыку, ожидал свой приговор.
– Добрый вечер, – осторожно кивнул, надеясь, что дрожь в голосе он не заметит.
– Тяните карту.
Я поднял руку и растопырил пальцы. Осталось только сосредоточиться. Вот она! Рыхлая, старая, похожая скорее на засохшую пластинку бумажных комков и шерсти. Я не успел ее рассмотреть и тем более прочитать, профессор взмахнул рукой, и меня выбросило в световое окно. Да уж. Он никогда не растрачивался на пояснения.
***
Я очнулся на битом асфальте. Тополя на обочине вымахали так, что корни рассыпали дорогу рифленой паутиной. Вдали высилась какая-то фабрика или завод. Что-то большое, но заброшенное. Пока я рассматривал это строение, ко мне подошел человек. Мужчина лет пятидесяти в аккуратно выглаженных брюках и видавшей виды рубашке с претензией, но какой-то мещанской. Он теребил, должно быть, тугой ему галстук и устало вытирал платком пот со лба.
– Парень, ты чего тут выглядываешь?
– Я? – осмотрелся по сторонам, пытаясь придумать что-нибудь поправдоподобнее.
– Ты. Не местный, смотрю. Чего ищем?
– Работу.
– Обознался ты, малец. Нет у нас тут работы. Закрылся завод. Давно уж. – Он пристально меня осмотрел. – И каким тебя ветром занесло?
– Да я…
– Погоди-ка, – перебил меня мужчина. – А ты не Петрова сын?
“О, наверное, наши постарались”, – подумал я и кивнул.
– Соболезную. Прости, не узнал сразу. Хороший мужик был. Жаль, что так получилось.
Опять меня осмотрел.
– Остаться, значит, решил. Я думал, после похорон сразу укатишь. Туда… Ну, где ты там сейчас живешь?
– Не, решил вот поработать немного. Денег у меня нет. Работы, говорите, нету.
– Нету.
Я отмахнул налетающий со всех сторон пух. Что мне здесь делать, непонятно.
– А работу какую ищешь?
– Да уж какую-нибудь. У меня, знаете, выбора нет.
– Что ж, – мужик развязал досаждающий ему галстук. – Могу, конечно, кое-чего предложить. Но только из уважения к Петрову покойному. И, – он погрозил мне пальцем, – если баловаться ничем таким… знаю я вас, городских… не будешь.
Я согласился на все и уже к вечеру стал мойщиком-уборщиком в его автомастерской. А заодно автомойке, заправке и кафешке. Словом, оказался в точке кипения жизни посреди петляющего на горизонте полузабытого шоссе.