— Прости, — почесала лоб. — Не могу сдержаться, когда вижу что-то милое и плюшевое. Больше не буду. Обещаю.
Волк издал какой-то странный звук, похожий на стон разочарования.
Подняла на него взгляд и вопросительно посмотрела в сапфировые глаза.
— Что? Я опять что-то не то сказала?
В следующую секунду зверь по имени Хант буквально врезался в меня и уронил на траву, навалившись сверху.
— Тяжелый! — смеялась я, чувствуя, как пальцы утопают в густой длинной шерсти.
Приятная тяжесть давила на грудь. Приподняла подбородок и попала в омут небесных глаз. Таких обманчиво спокойных.
Голова волка покоилась на моей груди. Так уютно и так удобно, словно мы это делали уже миллион раз.
— Но удобный, — решительно кивнула я, не переставая наглаживать его шерсть. Мяла уши, пропускала длинные волоски между пальцами и просто чувствовала себя комфортно. — Кстати, если Дороти узнает, чем я занимаюсь ночами, где и с кем, то она точно закроет меня в чулане. И это я сейчас не шучу. Она моего папу так сотни раз закрывала, когда они маленькие были.
Хант приподнялся на передних лапах и мягко ткнулся своим носом в мой нос. Неуклюже отошел назад и прихватил со стопки вещей боксеры.
Аккуратно так, зубами.
Приподнялась на локтях и непонимающе пронаблюдала за тем, как он скрылся в кустах.
— Не пугайся так, — пошутила в сторону шуршащих кустов. — Дороти закроет только меня, если узнает.
— И всё-таки, — вышел он из-за кустов уже почти приличным человеком, если не считать того, что он в одних трусах. — Мы не можем так рисковать тобой. Я еще много раз буду тебя похищать ночами из дома, но если тебя закроют в чулане, то с этим могут возникнуть проблемы.
Парень спешно накинул толстовку, натянул джинсы, носки и кроссовки.
— Просто скажи, что боишься мою тётю, — усмехнулась я, принимая его руку, чтобы встать с помятой травы.
— И это тоже. Она у тебя немного странная.
— Сказал человек, который умеет становиться волком.
— У каждого свои маленькие фокусы, — ответил он таинственно и приобнял меня за талию. — Замерзла?
— Нет. Ночью, оказывается, даже теплее, чем утром.
— Это потому что туман еще не упал.
Хант пробежал немного вперед и помог мне перелезть через поваленное дерево. Не дожидаясь момента, когда я снова спрячу руки в карманы куртки, переплел наши пальцы и повел за собой через лес, четко зная, куда идет.
— А почему тогда в первый раз мне показалось, что ты перекинулся за секунду? — не удержалась я от вопроса.
— Потому что, когда зверь подпитывается злобой, он гораздо сильнее. А в такие моменты как сейчас он спокоен и ему даже немного скучно, потому что для него ничего интересного не будет. Даже клыками впиться не в кого.
— Какой-то он неромантичный, — укоризненно посмотрела в широкую грудь, словно зверь и Хант — это два разных организма в одном.
— Волк — это зверь, охотник. Утипути для него не так интересны, как запах погони и чьего-то страха.
— Звучит увлекательно, но за утипути обидно, — притворно надула губки и ловко перепрыгнула через небольшую ямку. — Разве волки не отличаются особой романтичностью? Говорят, что у них, как у лебедей, — одна пара на всю жизнь. Это так?
— Истинная пара, — кивнул Хант. — Большая удача, найти её.
— Не всем везет?
— Большинству везет, но бывают случаи, когда волчья сущность против союза с другим волком, но, скажем так, человеческому сердцу не прикажешь.
— И как тогда быть?
— Либо волки смирятся с тем, что их не спрашивают, либо… — Хант на секунду задумался, словно решаясь на то, чтобы мне это сказать. — Либо выйдет как у моих родителей.
— А как у них вышло? — мягко сжала его ладонь, словно говоря, что я рядом. — Если не хочешь, то можешь не рассказывать.
— Ничего, — улыбнулся он скромно. — Маме пришлось бежать со мной на руках, чтобы спастись.
— Как? — нахмурилась, не понимая. — Разве они не счастливы в браке? Весь город гудит про то, какая твои родители красивая пара.
— Майер мне не родной отец. Я и мама принадлежали раньше северной стае. Когда мне было чуть больше года, маме пришлось бежать, спасаясь от волка моего родного отца. В тот год не стало хранительницы стаи и волк отца взял верх, а подавить его было некому. Так что мама убежала, и бегала долго, пока не наткнулась на стаю Майера и его самого, разумеется.
— Так вот почему ты белый, а все остальные волки, которых я видела, темные?
— Да. И это весьма усложняет мое существование, потому что с маскировкой в здешних лесах у меня туго. У мамы, кстати, тоже. Поэтому мы перекидываемся значительно реже остальных, чтобы случайно не попасть охотникам или простым людям.
— Я… Вау! Мне даже нечего сказать, — растерялась, не зная, стоит ли вообще что-то говорить. Вряд ли хоть какие-то эпитеты смогут выразить всю ту бурю мыслей, что сейчас кружит в моей голове. — А сейчас у твоей мамы с Майером всё хорошо?
— Да, — улыбнулась он тепло. — Они истинная пара и именно это обстоятельство дает отцу силы для того, чтобы быть вожаком стаи.
— Вау!
— Мне нравится твоя впечатлительность, — рассмеялся Хант.
— Это я еще не пищу от восторга. Хотя, очень хочется.
— Верю.
Лес становился всё реже, а огоньки фонарей на ночных улицах стали видеться всё отчетливее.
— А твой брат? — спросила я аккуратно. — Итан, да?
— Да, — выдохнул Хант безрадостно. — До сих пор себя виню из-за того, что был излишне самоуверен в ночь, когда решил помочь ему с первым перевоплощением в одиночку. Возможно, если бы рядом был отец, то всё прошло бы гораздо лучше, и мне не пришлось бы потерять брата.
— Ты ни в чем не виноват, — встала перед Хантом и обхватила его лицо ладонями. — Слышишь? Ты ни в чем не виноват. И даже если бы рядом был отец, то и он вряд ли смог чем-то помочь Итану. Не вини себя.
— Это сложно, — выдохнул он обреченно и обхватил мои запястья, нежно поглаживая их. — Особенно, когда за спиной шепчутся о том, что я специально мог запугать брата, чтобы тот прятался в шкуре волка, а я стал единственным наследником вожака. Пусть даже и не кровным.
— Люди — идиоты, даже если они немного волки. Главное то, что ты знаешь, что было в ту ночь, и ты сделал все возможное, чтобы с Итаном ничего не произошло. Ты отличный брат. Ведь так?
— Не знаю, — прикрыл он глаза. — С каждым днем мне всё больше кажется, что я мог бы сделать еще что-то.
— Никто не может знать, как было бы лучше. Что сделано, то сделано. Теперь всё зависит только от Итана.
Хант ничего не ответил, продолжая смотреть куда-то сквозь меня. Ему было тяжело и это не было фальшью или наигранностью. Он действительно чувствовал свою вину и хотел многое исправить. Но того, что уже сделано, не вернуть.
— Иди сюда, — шепнула я и привстала на цыпочках.
Секундный порыв привел меня к тому, что я мягко коснулась его губ своими. Сердце вспорхнуло в груди и забилось как сумасшедшее. Миллиарды бабочек вспорхнули в животе, когда два синих глаза ошарашенно на меня посмотрели.
— Вау! — выдохнул Хант мне в губы и обхватил моё лицо ладонями.
— Я смотрю, моя впечатлительность заразна? — робко прошептала, глядя в глаза, которые словно вспыхнули синим неоном.
— Кажется, я еще не полностью заражен, — прошептали губы напротив и впились в мои так, что даже с закрытым глазами я увидела мерцание звезд.
Мягкое касание языка, очерчивающего мой рот, и я собственными силами рушу последний внутренний барьер, раскрываюсь Ханту навстречу. Обвиваю крепкую шею руками и льну к торсу, жар которого чувствуется даже через одежду. Сильные руки хозяйничают в распущенных волосах и буквально поднимают меня над землей. Языки кружат в сумасшедшем первобытном танце, отнимая дыхание и лишая рассудка.
По спине несутся толпы горячих мурашек, а левую лопатку внезапно простреливает миллионами колючих искр. Это совсем не больно. Словно сердце пыталось вспорхнуть вместе с моим сознанием, но уперлось в непреодолимое препятствие.