- Скоро случай представится. Ладно, ты думай, а у меня еще дела.
Жека оглянулся - все уже разошлись, и Евгений направился в
расположение эскадрильи. Зашел в дом, прошел к своей койке, и раздевшись,
улегся, откинулся на подушку. И не смотря на усталость, погряз в думах. Мысли
парня были сумбурными, смешалось и желание попасть домой, и увидеть родных
и друзей, и переживание завтрашнем дне. А по соседству, уже привычно затеяли
шуточный спор армянин и грузин, по меркам полка уже старики.
- И у нас в Армении, сейчас все цветет и пахнет - мечтательно протянул
Георгий Саркисян, жгучий брюнет, с щегольскими усиками - красота. Вот война
кончится - все приезжайте сами посмотрите. Коньяк у нас, ох какой.
- Зато у на вино, пей, хоть сколько. Выпить можно бочку. Правда, из-за
стола потом не встанешь. - Не уступал ему Реваз Арвеладзе. - А природа - вах
геноцвале, зелени зеленее. А озера, какие чистые, думаешь там не глубоко, дно
видно, а там метра четыре. Горы, воздух. Баран. Шашлык.
- У нас тоже горы…
- Мастера вы расписывать - усмехнулся Жека - у нас летом, такая красота
на лугах, да и в лесах на полянах. Гор вот рядом нет, это да. Но рыбалка - ух, и в
озерах, и в реках, рыбы полно. Вы таких рыб, и по названиям не знаете. А барана
вашего едал я - не мясо, а проблема, куча хлопот с ним. На шашлык молодой
барашек берется, а вот того что подрастет готовить заморочишься. И без вина и
ткемали не съешь. А вино да - отменное.
Реваз расплылся в улыбке, и спросил - какое Жека пил? Пришлось
осторожно рассказывать. А в конце добавить - но и Арарат, коньяк отличный. А
затем резко перевести тему разговора - напитки, которые он знал, в это время, могли еще не производить.
Остальные летчики занимались кто чем. Жека решил отвлечься и почитать,
взял оставленные парторгом газеты, и тут же натолкнулся на заголовок. Видимо
это была подборка, сделанная специально капитаном Беляевым, который таким
образом поднимал боевой дух летчиков.
Заметка посвящалась непревзойденному подвигу летчика-истребителя
Бориса Ковзана, совершившему четыре воздушных тарана, причем трижды,
возвращавшегося на родной аэродром на своем самолете. И когда Жека
заговорил об этом, подхватились с коек и Семен Петраков, и Реваз Арвеладзе, и
горячо заговорили.
- Это было меньше года назад - проговорил Семен - уже, будучи
капитаном, Ковзан совершил четвертый таран. Он натолкнулся на своем
«Лавочкине», на группу из семи «лапотников», под прикрытием шестерки «худых», и вступил с ними в схватку…. Фашисты, заметили одинокий истребитель, и
Ковзану пришлось вступить в неравный бой. Он попытался прорваться к
«Юнкерсам», и тут один «мeссер» попытался встать у него на пути. Но после
меткой очереди капитана, задымил и стал падать. И тут вражеская очередь
ударила по кабине…. Одна пуля попала Ковзану в правый глаз. Он сделал
попытку выброситься с парашютом, но сил не хватило...
- И что? - Невольно подался вперед Игорь Середа, младший лейтенант из
новобранцев.
- А то, что наши умирают героически, чего немцы никак не ждут, и не
понимают. В момент, когда выпрыгнуть не получилось, прямо по курсу показался
«Юнкерс», и Ковзан направил свой горящий самолет на него. Раненый в голову
Борис, на горящем самолете пошел на таран. Когда самолеты столкнулись в
воздухе, от резкого удара ремни просто лопнули, Ковзана выбросило из кабины.
Три с половиной тысячи метров он пролетел, не раскрывая парашюта, в
32
полубессознательном состоянии. И только уже над самой землей, на высоте всего
двести метров, очнулся и дернул за кольцо. Парашют смог раскрыться, но удар о
землю все равно был очень сильным. Капитан пришел в себя в госпитале Москвы,
на седьмые сутки.
- И? - Напрягся уже Евгений - что-то я об этом не слышал...
- Это был приговор. У него было несколько ранений осколками, оказались
сломанными ключица и челюсть, обе руки и ноги. Правый глаз Бориса, врачам
спасти не удалось. Два месяца продолжалось лечение…
- Жесть какая - вырвалось у Евгения, но он тут же поправился - жестко
судьба его помяла.
- Не только его - высказался комэск - таких летчиков много. - Еще в первый
день войны, было совершено несколько таранов. Неизвестно кто это сделал
первым - старший лейтенант Иван Иванов, или младшего лейтенант Дмитрий
Кокорев? Но они подали пример, его и подхватили.… И у нас тоже. Вано Габунии, повезло меньше - один таранный удар, и все…. Может угол не тот, или столкнулся
не так?
Тут в разговор вступили и другие летчики. И вскоре молодые, узнали, что
таран, это не отчаянная мера, а метод ведения боя. И делался он четырьмя
способами.
Первый и самый распространенный - удар пропеллером по хвостовому
оперению врага. То есть атакующий самолет заходит на противника сзади и
наносит удар пропеллером по его хвостовому оперению. При правильном
исполнении пилот атакующего самолета имел довольно хорошие шансы, чтобы
уцелеть.
Второй способ - это удар крылом. Производился как при лобовом
сближении самолетов, так и при заходе на врага сзади. Удар наносился крылом
по хвосту или фюзеляжу вражеского самолета, в том числе кабине вражеского
летчика. Третьим способом был удар фюзеляжем. Он считался самым опасным
для пилота. Ну и четвертым - удар хвостом самолета. Но в любом случае это
требовало определенного мастерства, иначе можно просто врезаться во врага, и
погибнуть.
Жека призадумался - да, или глупая смерть, или пацаны останутся в
памяти, совершив подвиг. Таких примеров было много, особенно, как он знал в
первые годы войны. В послевоенное время, такое самопожертвование было
редкостью. По крайней мере, в училище им рассказывали только про два случая,
и оба случились еще, когда был Союз…
Первым был Павел Шклярук, который будучи еще курсантом, погиб. Во
время учебного полета у его самолета отказал двигатель, и перед парнем стал
выбор - катапультироваться и бросить неуправляемый самолет, или пытаться
планировать. А время щелкало, высота всего триста метров, а внизу река, мост, и
пароход, рядом жилые дома, и выбора не остается. Приняв решение не
катапультироваться, Павел отвернул, и врезался в берег…
Вторым, был тезка героически погибшего курсанта - Павел Ярцев. Который
выпустив все ракеты по учебным целям, и оставшись без боеприпасов, пошел на
таран, разведывательного беспилотника.
- Бывают же парни - подумал Евгений - за считанные секунды принимают
такое решение. Жаль уходят молодыми…
Тут для перемены настроения, затянул свою песню Георгий Саркисян:
- Эх, домашнего бы чего-нибудь - протянул он - долмы, там или плова, я бы
сразу был здоров как бык. А нас кормят пшеном. Что я птичка что ли? - Пошутил
он.
33
- Какую долму? - Удивился комэск - где тебе листья виноградные брать? Да
и не рекомендуется нам…. И не пшенка это, а пшеничка, и то, только пару раз
была, пока кухню настраивали, после перелета. Мы же на одном месте не сидим.
- А я бы от шашлыка не отказался, что дядя мой жарит. - Мечтательно
заметил Реваз. - И от харчо, чахохбили, и сациви - - почему я должен птичью пищу
клевать?
- Потому что вы на службе - раз. На войне - два. Не все можно приготовить.