– А Орден?
– Орден, точней его принцы-магистры, как-то связаны с тайной Предтеч. Но выяснение этой тайны нам ничего не даст. Достаточно, что Орден Грааля выступает союзником старых семей по многим вопросам. И время от времени делятся с нами своими знаниями.
– Выходит, эти Странники обычные люди?
– Самые обычные. Мы можем встретить такого человека и даже не заподозрить, что это очередной Странник. Но мы с вами заболтались. Который уже час?
– Начало пятого.
– О! Скоро время пить чай. Что скажите, если мы прогуляемся в Булонском лесу? Говорят, там есть прелестные ресторанчики на свежем воздухе.
Но в ресторан мистер Бёртон не пошел, а увлек Ротшильда вдоль одной из аллей.
– Вы хотите кого-то здесь встретить? – поинтересовался Ротшильд.
– Нет, просто здесь, в Булонском лесу, находится одна из реперных точек, подобных той, о которой было сообщено Натану Ротшильду в 1815-м году.
Прошло некоторое время, когда где-то сбоку, на дороге от ипподрома Лоншан, послышался какой-то шум, на который тут же устремилась гуляющая публика. Ротшильд и Бёртон не спеша пошагали в ту же сторону.
– Что там произошло? – крикнул Бёртон бегущему от места происшествия мужчине, по виду журналисту или мелкому биржевому игроку.
Журналист отмахнулся, собираясь продолжить бег, но увидел серебряную пятифранковую монету в руке Бёртона и притормозил.
– Там какой-то поляк стрелял в русского царя.
– Убил? – спросил Ротшильд, с ужасом ожидая услышать положительный ответ и представляя, чем это может обернуться для Франции.
– Промазал! Мазила! – с пренебрежением ответил журналист, схватил брошенную Бёртоном монету и побежал дальше.
– Вот и конец сближению Франции и России, – произнес Бёртон.
– Вы думаете?
– Уверен. Пройдена еще одна реперная точка. Как видите, барон, мы далеко не всегда провоцируем войны. Хотя иногда такое и случается. Но мы всегда с выгодой для себя пользуемся знаниями о возможном развитии событий. И готовы делиться этими знаниями с теми, кто верен нам.
Глава 3. Viva corsi![10]
Южная Германия, Великое герцогство Баден
Франция, Страсбург, Париж, лето 1867 г.
Во Фрайбурге дела Жоржа устроились самым лучшим образом. Герр Энгессер, мужчина в весьма преклонных годах, ознакомился как с адресованной ему запиской, так и с письмом в канцелярию апостольского администратора. А затем долго всматривался в лицо Жоржа. После чего, не задавая лишних вопросов, устроил странника в причтовый дом, где тому нашлись и угол, и еда. Работа тоже нашлась. Целую неделю Жорж трудился то на ремонте храма святого Мартина, то в городском соборе: что-то переносил, катал, таскал, мыл, чистил или подметал.
И уже в следующий понедельник ему выдали бумагу, где свидетельствовалось, что Жорж Бомон, получивший ранение и потерявший в результате контузии память, находился на излечении в приходе Святого Петра в Шварцвальде, а ныне возвращается на родину. Что это за приход и где он находится, Бомон не знал. Но бумага выглядела очень внушительно, с красивыми завитушками в начале каждой строки и большой печатью с крестом, вписанным в щит. Жорж бережно уложил свой первый документ в кожаную, непромокаемую ладанку и прятал под рубаху.
С епископом Фрайбурга увидеться Жоржу не довелось. И слава богу! Его Преподобное Превосходительство был полностью погружен хлопоты в связи с созываемым Папой Римским Собором и в проблемы со светскими властями. Впрочем, высокая политика Жоржа не волновала. Хотя, как ему сказали, если бы не вся эта суета, бумаги ему выправили бы куда быстрее.
Получив свидетельство, благословение и направление на французский Страсбург, Жорж отправился в дорогу. Путь в десять немецких миль[11] он проделал за три дня. Остановившись на сутки в селении Фризенхайм у пожилой вдовы, где за кормежку и еду на дорогу, переделал накопившуюся мужскую работу по хозяйству.
Пересечение границы его немного удивило. Ни на границе Бадена, ни с французской стороны никто не спросил у него никаких документов. Путник с тощей котомкой не привлек внимания пограничников и таможенников. Их интересовали исключительно грузы. Идешь налегке? Ну и иди себе.
11
В описываемое время стандартная немецкая миля равняется в 7420 метров, но отличалась в различных германских землях, обычно в большую сторону.