Поэтому Делилонис не очень сильно уговаривал друга одуматься и оставить жену и наследника во дворце. В отличие от Роаша, который был категорически против: всё же в положении Тейсдариласы лучше не путешествовать так далеко. Наверное, именно поэтому Дейш и оставил Роаша вместо себя. Ну чтобы не брать его с собой в путешествие. Дел устало вздохнул и потёр переносицу.
Дверь, ведущая на палубу, с грохотом распахнулась, и наружу выполз недовольный Дейширолеш. Делилонис замер в почти священном ужасе: друг не удосужился даже зашнуровать рубашку, что уж говорить о шубе.
– Риалаш, живо в трюм! – рявкнул наагашейд.
– Но папа… – недовольно протянул мальчишка, поворачиваясь к отцу.
Его просительное личико наагашейда не смягчило, и, тяжело вздохнув, юный наагасах пополз к трюму.
А Ссадаши продолжал с детским восторгом смотреть на разламывающийся лёд. Три дня назад он впервые в жизни увидел это чудо природы. Делилонис подполз к нему и, перегнувшись через борт, взглянул вниз. Там, в серых водах, от которых шёл холодный пар, покачивались льдистые куски. Наагариша их вид в восторг не привёл. И вообще, четырёхмесячное путешествие на корабле сделало его на редкость раздражительным.
Откуда-то из-под палубы раздался оглушительный рык, полный невыносимого страдания. Делилонис возвёл глаза к небу и выразительно застонал.
– Вот ещё проблема на мою голову! – проворчал он и направился в трюм успокаивать несчастное животное.
Все пять наагаришей Зайзишара собрались на главной площади Зиишиира – столицы княжества. Зиишир мало походил на большие и многолюдные города других стран, представляя собой очень большое поселение. В Зайзишаре из-за сурового климата вообще не строили больших городов, чаще всего возводя маленькие деревеньки, либо же такие поселения, как Зиишиир, объединяющие сразу несколько деревень.
Маленькую площадь окружали невысокие деревянные домишки, слюдяные окна которых светились уютным жёлтым светом. Двускатные крыши венчали пышные шапки сугробов. Сугробы же вокруг самих домов были высотой чуть ли не по лошадиную грудь. Впрочем, на лошадях здесь не ездили: копыта не позволяли им держаться на снежном насте.
– Долго что-то, – пробасил один из наагаришей.
– Завязли, наверное, – предположил стоящий рядом с ним наг.
Никто не посмел подумать, что на кортеж наагашейда могли напасть звери или местные твари, похожие на зверей. Чего уж накликивать беду! Тем более только прошлой ночью прошла метель и замела едва-едва намеченные дороги. Наверняка завязли!
На улице уже давно стояла ночь, в небе ярко светили луна и волчий месяц. Сообщение о том, что наагашейд со своей свитой сошёл на берег, пришло ещё несколько недель назад. Путь от моря был неблизкий, да и дорога трудная, поэтому скоро повелителя не ждали. Но как же переживали! Не дай боги чего случится. Другие княжества им, зайзишарцам, это в вину поставят.
Наагариш Зэйшер део Дзиш зябко поёжился, вспомнив, какой ужас испытал он сам и другие наагариши, когда полгода назад им пришло послание, в котором говорилось, что повелитель едет к ним с женой и сыном! Это, конечно, честь, но и такая ответственность. А что, если с единственным наследником наагашейда или с его обожаемой супругой что-то случится? Места у них на диво опасные, случиться может всякое. Не дай боги, конечно, но…
Зэйшер повёл широкими плечами, сбрасывая с них нападавший снег.
– Зябко что-то, – тихо пробормотал он и сплюнул.
Слюна замёрзла мгновенно.
– Это нам зябко, – усмехнулся наагариш Узаш део Шианзо. – А вот гостям… – он выразительно поиграл бровями.
С бровей посыпался иней.
– Еду-у-у-у-у-ут! – раздался громкий крик.
Наагариши возбуждённо зашевелились и дружно смахнули снег с голов и плеч.
В конце улицы замелькал огонёк. Зэйшер узнал светляк, который подвешивали на хомут ведущего в упряжке оленя. Через несколько секунд замелькало уже множество таких светляков, и к окошкам домов тут же приникли любопытные лица.
Менее чем через минуту на площадь вылетела первая упряжка из пяти оленей. Возница натянул вожжи, и животные, взбив копытами снег, остановились. В свете окон и факелов угрожающе засверкали окованные железом острые рога. Олени были разгорячены, поэтому не хотели стоять на месте и пытались разорвать острыми зубами собственную упряжь.