За собой они тянули большую чёрную коробку экипажа, поставленного на полозья. Дверь экипажа распахнулась почти сразу же после остановки, и наружу с рёвом выскочила большая чёрная зверюга. Наагариши как один схватились за копья.
– Ну и куда ты понеслась? – из недр экипажа раздался безмерно усталый голос.
Зверь неожиданно жалобно замяукал, и наагариши поняли, что перед ними большая, почти с оленя размером, чёрная кошка. В их местах тоже водились кошки, но куда более мелкие. Правда, злые и острозубые.
Из экипажа неторопливо выполз наг в белой шубе. Зэйшер сперва ошибочно решил, что перед ним представитель семьи снежных нагов: волосы у мужчины были совершенно белы и хвост имел серебристо-белый цвет. Но потом вспомнил, что видел этого нага ранее.
Делилонис зябко повёл плечами и спустился вниз. Кошка тут же метнулась к нему и поднялась за задние лапы, пытаясь залезть к нему на руки. Хоть она и стала взрослой ещё лет девять назад, но до сих пор считала себя достаточно маленькой, чтобы проситься на ручки. Наагариш оказался безжалостен.
– Нет, Ракшан! – категорично заявил он. – И какого Тёмного ты выскочила? Сколько раз уже отмораживала лапы, но так ничему и не научилась!
Делилонис обогнул кошку и подполз к зайзишарцам. Стоило ему остановиться, как кошка с лапами забралась на его хвост и жалобно заурчала.
– Советник наагашейда наагариш Делилонис део Ошадаран, – устало представился он.
– Мы помним, – усмехнулся Зэйшер.
Вечно мёрзнувшего советника наагашейда все зайзишарцы помнили очень хорошо. Делилонис был вечным объектом их шуток из-за своей нетерпимости к холоду.
– Ну вдруг кто забыл, – вяло отмахнулся Дел.
– А это кто? – Зэйшер кивнул на кошку.
– Питомец! – процедил сквозь зубы Делилонис. – Которого никто с собой не брал.
Он действительно не хотел брать с собой Ракшан, но присутствие зверя обнаружили только на второй день после отплытия. Не выбрасывать же её в море? Хоть Дел и злился на кошку, но представляя, какой путь пришлось одолеть ей от Шаашидаша до Дейдеро, испытывал гордость. Ведь она ни разу никому не попалась на глаза и обнаружилась только на корабле. Ну разве не умница?
Кошка посмотрела на Дела большими грустными глазами, и тот, сжалившись, откинул полу своей шубы в сторону.
– Ну иди сюда.
Ракшан мгновенно соскочила с его хвоста, сунула нос под полу шубы и затихла. Дел улыбнулся. Стоило кошке засунуть нос в тепло, как она волшебным образом согревалась.
В этот момент на площадь лихо выехал следующий экипаж. Олени там были задиристые и сразу полезли к оленям экипажа Делилониса выяснять, кто тут главный. Возницы, грозно размахивая хвостами, бросились их разнимать. Дверь экипажа распахнулась, и на площади появился… появилась… в общем, кто-то выполз.
– Мы приехали! – радостно возвестил этот кто-то.
Делилонис страдальчески возвёл глаза к небу. Встречающие наагариши с недоумением рассматривали представшего перед ними сородича непонятно какого пола. «Кто-то» был облачён в длинную белую шубу, на голову была нахлобучена пушистая шапка белого меха, на руки надеты огромные рукавицы, а хвост облегал меховой нахвостник серого цвета. Гость радостно улыбался и щурил красноватые глаза.
– Как здесь очаровательно! – пропел он.
– А… – начал было Зэйшер, но Делилонис его опередил.
– Наагалей Ссадаши део Фасаш, – представил он «это». Взгляд его был полон терпения и покорности судьбе.
Наагариши с удивлением и презрением смерили взглядом заезжего наагалея.
– Мои соболезнования роду Фасаш, – пробормотал Зэйшер. – Он кто вообще?
– Уста наагашейдисы.
Наагариш Зэйшер нахмурился, не понимая, что именно имеет в виду советник наагашейда, но спросить не успел: из экипажа осторожно, согнувшись в три погибели, выполз наг очень внушительной комплекции. Зэйшер опять удивился: он привык, что среди южных нагов мало мужчин, которые бы могли сравниться своей статью с ними, северными нагами.
Гость плюхнулся на снег, с наслаждением повёл из стороны в сторону зелёным хвостом – видимо, затёк – и расправил полы шубейки из коричневого меха, которую он даже не потрудился запахнуть. Под шубой были только тонкая белая рубаха да чёрная юбка. В свете факелов Зэйшер различил на лице гостя шрам. Сразу возникло какое-то расположение к этому нагу.