– Шаш, – Дейш недовольно сложил руки на груди, – отпусти девочку.
– Но он меня не хватал! – упёрлась принцесса, прижимаясь к кошачьей груди сильнее. – Я сама его держу. Мама, – Лаодония умоляюще посмотрела на императрицу, – можно мы посидим немного вместе? Он в таком виде даже спросить у меня ничего не сможет, а я обещаю ничего ему не рассказывать. Ну посмотри, он же совершенно безвреден!
Госпожа Дамадрия с большим сомнением поглядела на «безвредного» кота, задница которого перекрыла всю дорожку.
Выбравшийся из царапучих розовых ветвей Унер с ненавистью затрепетал ноздрями. От ругани его удерживало лишь присутствие её величества и её высочества. Его только что унизили, заставив как жука беспомощно барахтаться на спине, и он жаждал поквитаться. Не пугали даже размеры обидчика.
Скрипнула решётка, и в сад степенно заполз наагашейд.
– Прошу прощения, – начал он с извинений. – Звериная половина моего сына довольно чувствительна, а помощник моей супруги позволил себе высказаться о милой принцессе как о беспомощном детёныше, чем спровоцировал зверя Шаша.
Щёки Лаодонии ярко вспыхнули, и она смущённо посмотрела на полуприкрытые глаза кота. Робко погладила его по усам и… с упрямым выражением на лице плотнее утрамбовалась между его лап. Пусть теперь кто-то попробует её достать! Хотя ужасно хотелось взглянуть на отца наагасаха, но девушка мужественно отказала себе в удовольствии.
– Не переживайте, ваше величество, – успокоил Дейш императрицу, – он не обидит принцессу. Да и её высочество… не очень огорчена, – в голосе прозвучала усмешка, а левая бровь ехидно приподнялась.
Мьерида задохнулась от возмущения, решив, что сиятельный наг намекает на развязность в поведении принцессы.
– Почему я должна огорчиться? – мрачно из-под кота спросила Лаодония. – Меня огорчает только то, что я не сразу узнала своего гостя. Мне… просто не доводилось видеть его… таким.
– А другим доводилось? – прищурилась госпожа Дамадрия.
– Вам наверняка уже доложили, что наагасах пару раз нанёс мне визит, – прищурилась в ответ Лаодония. Всё же она унаследовала кое-что от характера матери.
– И его просили больше так не поступать, – напомнила мать.
– И он не поступал, – обиженно ответила принцесса. – Я очень рада его видеть. Пусть он останется?
Расслабившийся кот явно не думал, что его могут выдворить, и снисходительно посматривал на окружающих.
– Шаш, это скандал, – Дейш урезонивал сына вяло, без видимого энтузиазма. – Подумай, какой урон нанесёт твоя туша девичьей репутации её высочества.
– Какой урон моей репутации может нанести кот? – недовольно отозвалась Лаодония. – Господин Шаш, вы можете оставаться, моей чести ничего не угрожает.
– Госпожа! – ужаснулась Мьерида. – Он же оборотень. Неужели вы думаете, что сплетники забудут об этом…
– А кто будет сплетничать? – прищурилась Лаодония. – Ты? Матушка? Наагашейд? Стража? Или может господин Унер?
Все перечисленные, кроме Дейша и императрицы, возмущённо округлили глаза.
– Как вы могли подумать такое про меня?! – задохнулась от возмущения Мьерида.
– Это вы сами про себя подумали, раз про сплетни речь завели, – невозмутимо отозвалась Лаодония. – Он же просто кот. Только чуточку побольше обычного.
– Чуточку побольше обычной лошадки, – ехидно отозвалась Дамадрия, которую ситуация уже веселила.
Зная об отношении нагов к женщинам и детям, она уже не столь сильно переживала за дочь, когда ей только доложили, что в сад принцессы пробрался огромный кот. Тем более, она помнила галантного и очень вежливого наагасаха. Тот не позволял себе непочтительного отношения к женщинам и с большим уважением относился к чужой чести. Ни разу за время его визитов в Дардан наагасах не стал причиной фривольного скандала. Если верить донесениям соглядатаев, даже на родине о наге не ходило скабрёзных слухов. Его единственный существенный недостаток – звание главы Затуманенных.
И императрице не хотелось бы, чтобы наагасах использовал Лаодонию в своих целях.
– Разве? – Лаодония наигранно удивлённо округлила глаза. – Зато он мягче и у него нет копыт. Ничего и никому не отдавит.
– О, поверь, дитя, – снисходительно протянул невидимый ей наагашейд, – эти твари оттопчут всё, что можно.