– Не займёт он, – насмешливо фыркнула няня. – До утра ворковать будете на потеху всему дворцу.
– Клянусь, пять… пятнадцать минут, и я больше не буду нарушать сон её высочества. Госпожа, будьте милостивы, я не смогу спать всю ночь, если не объяснюсь.
– Что ж, значит, будете маяться бессонницей. Нет, её высочества.
– Как нет? – поразился Шаш. – А где она?
Первой мыслью было, что императрица отослала дочь домой. Потом подумал, что по приказу брата Лаодонию могли переселить в другие покои. Третьей пришла ревнивая мыслишка, которую Шаш поспешил со стыдом изгнать: а вдруг обиженная Лаодония ушла на тайное свидание с Унером? Нет, скромная и любознательная Лаодония не могла уйти с таким скучным типом!
– А вам зачем знать? – видимо, нянечка мстила за истерзанные нервы воспитанницы. – Нет её, так что идите и попытайтесь уснуть.
И решительно захлопнула окно, оставив нага переживать довольно мучительное сомнение.
***
Ашшидаш неохотно шёл по одному из коридоров башни Кривого Мизинца и растягивал путь как мог, так не хотел встречаться с Аркшашем. Тот явно им недоволен, потому что после собрания глав Давридании был показательно вежливым. Но как ему ещё надо было реагировать на выпад этого пса блохастого? Да, брат говорил, что если эмоции хлещут, то лучше замереть и притвориться глыбой ледяной. Так хоть за взрослого сойдёт, а то эмоции у него, видишь ли, детские, ребяческие! Ашшидаш фыркнул. Да если бы он притворился ледышкой, то за тупого бы сошёл!
Странный шорох заставил его остановиться и прислушаться. Шорох превратился вполне отчётливый торопливый топоток. Холодок страха прошёлся по спине, разом вспомнились байки про призраков, обитавших в башне, и забылось, что «призраками» чаще всего он с братом выступает. В конце коридора смутно забелела светлая фигура, и Ашшидаш, сдавленно ахнув от ужаса, припустил к комнате, где его ждали братья. Отчётливый дробный стук, какой бывал, когда по стенам стучишь деревяшкой, заставил его заголосить:
– Аркшаш! Брат! Помоги! Тут призрак!!!
– Какой к Тёмным призрак?! – тут же отозвался брат и через несколько секунд появился в коридоре.
Ему, в отличие от Ашшидаша, разум не затмевали детские страхи, и советник вперил подозрительный взгляд в приближающуюся фигуру, решив, что в башню пробрался какой-то смекалистый соглядатай. Но тут бегущий ступил в полосу факельного света, и Аркшаш с удивлением узнал Лаодонию. Малость злую и заплаканную Лаодонию, прибежавшую в одной ночной рубашке и прихватившую с собой зачем-то гладкую палку.
– Сестра, что случилось? – оторопело спросил он.
Она остановилась и вперила в них злой отчаянный взгляд, а затем горько разрыдалась.
– Это всё вы виноваты… из-за вас…
– Брат, я ничего не делал! – тут же отмахнулся перепуганный Ашшидаш.
– Чего у вас тут? – в коридор выглянул изумительно похожий на своего близнеца Ссейшес. – Лаа, милая, что с тобой? Даш опять тебя напугал?
– Да я не причём! – почти в отчаянии пытался уверить Ашшидаш.
– Из-за вас я боюсь и не могу… не могу быть… – она горько, надрывно всхлипнула, – с Шашем… а-а-а-а-а…
Рот Аркшаша приоткрылся от изумления. Ашшидаш и Ссейшес топтались, не понимая, что делать.
– Он не хочет меня пугать, поэтому оставляет, а я хочу-у-у-у-у быть с ним… у-у-у-у-у… – слёзы градом лились по прелестному лицу Лаодонии.
– Лаа, милая, – ласково начал Аркшаш, – с чего ты решила, что он тебя… решил оставить?
– Он сам сказал, – девушка прерывисто вздохнула. – А я хочу с ним быть. Я даже его хвост хочу обнять, но меня мутит, ы-ы-ы-ы… Почему я должна бояться? Я не хочу бояться! – Лаодония весь день пребывала в растрёпанных чувствах, и настроение у неё теперь скакало при малейшем шевелении воздуха. И вот сейчас она продолжала плакать, но глаза зло сощурились. – Я хочу змею! Я хочу длинную, толстую, страшную змею! Я буду гладить её каждый день и перестану бояться!
– Может, найти ей какую-нибудь старую и беззубую? – шёпотом предложил Ссейшес.
– Вот ты и сойдёшь за старую и беззубую! – зло отозвался Аркшаш.
– А я-то тут причём? – обиделся Ссейшес, и советник, присмотревшись к нему, выругался: