— Я не очень нафантазировал?
— Поразительно близко к их настроению и даже к тексту. Я в вас не ошиблась.
— Ты еще выбирала, кому открыться? Спасибо.
— Но зачем тогда все? Зачем?
— Трагедия благородства. Каждый слишком стремился спасти другого. И чтоб обязательно пожертвовать собой. К сожалению, оба были правы. Если б хоть один ошибался! Или хотя бы их намерения лежали в противоположных плоскостях...
— Неужели ничего нельзя было сделать? Они надеялись. До конца.
— Взрыв реактора отбросил корабль на непредсказуемую орбиту. Искать пассажирскую капсулу — молчаливую, без реактора — мы тогда не умели.
— Вот я и говорю: вы, белковые, никогда не отличались быстродействием.
— Но и ты при всем твоем быстродействии не смогла им помочь. Разве не так, кристаллическая?
— Ах, у меня разыгрался ревматизм — провода щиплет. И я ничего не понимаю.
— Неудивительно. Это можем понять только мы, люди.
Наава коротко моргнула, точно от боли сморщилась. Потушила глаза. И опять в ней проглянуло бесконечно усталое скорбное лицо.
...Шумит серебристой листвой в парке тоненький пирамидальный тополек. Я посадил его в тот день, когда два мощных гравибуксира доставили на Землю изъеденную временем пассажирскую капсулу.
Посадил в честь прадеда, которого ни разу не видел.