— Слишком многое связывает мусульманство и арийскую философию, — ответил Судских. — Арийская культура переродилась позже в магометанство.
— Правильно, Судских-сан! — воскликнул Тамура. — Гитлер исповедовал учение Грааля. Нацизм — калька с антропософии. И с арийскими убеждениями он бы далеко не ушел по мусульманским землям, что удалось в Европе. Китайский император и полководец Цинь Шихуанди, построивший Великую Китайскую стену, говорил: «Воин идет по чужой земле, спать ложится на своей. Противник, уснувший на своей, просыпается под чужим небом». Вам ясен смысл?
— По-моему, вполне, — кивнул Судских. — Боги отворачиваются от беспечных, допустивших врага в свой дом.
— Именно так, — удовлетворился Тамура. — Иэмицу Токугава не оказался беспечным и угрозу нашествия чужеродной религии осознал мгновенно. Опоздай он, христианство переросло бы в раковую опухоль; Япония, подобно губке, напиталась бы чужеродным влиянием и могла стать неповоротливой и потопляемой.
— Он был такой умный, ваш Иэмицу Токугава? — исподлобья посмотрел на Тамуру Бехтеренко. Чем-то он на японца обиделся.
— Нет, особых качеств за ним не водилось, — постарался очень вежливо сгладить обиду Тамура. — Но были другие, наставлявшие сегуна избрать лучший путь меж двух зол. Таким был его наставник Мацудайра. Он привел к правителю буддийских монахов с Тибета, которым дела не было ни до Европы, ни до Японии, но рассудили они верно: если христианство укрепится на Японских островах, буддийский мир окажется в ловушке без окон. Иэмицу предпочел закрыть двери, тем самым остановив продвижение христианства на Восток. Наступило равновесие, оно сохраняется и сейчас, у Едва нарушится, быть новому переделу мира. Задумайтесь над этим.
— Я понял вас, Тамура-сан, — поклонился ему Судских. — И очень благодарен вам за приезд в Россию. Должен ли я сообщить президенту об истинной цели вашего визита?
— Я затрудняюсь ответить, — сказал Тамура серьезно. — Полагаюсь на вашу мудрость. На дискете вы найдете много интересного из области мировых катаклизмов и полярности философий. Зная планы противника, можно избежать ненужных потерь.
— Если бы мы были однородны, — горько усмехнулся Судских. — Россию считают матерью и кормилицей многих, связывая это понятие со словом «дай!». А когда ей трудно, никто не торопится сказать «возьми!». Притом безвозмездно.
И все же, господин Тамура, большое вам спасибо. Ответьте мне, пожалуйста, — решился на особый вопрос Судских. — Чем обоснован ваш бескорыстный поступок, сопряженный с определенными трудностями?
— Как раз корыстный, — лукаво улыбнулся Тамура. — Япония обречена. Таковы данные моих сейсмологических расчетов. Я хочу заручиться поддержкой России, когда наступит черная полоса в жизни моих соплеменников…
Бехтеренко ушел, и разговор полагал полную откровенность. Судских отчетливо понял главную причину визита Тамуры.
— Такие вопросы решает президент. Почему именно мне вы отвели роль арбитра? — спросил он.
— Президенты, господин Судских, приходят и уходят, а арбитров в мире всего двое. Один из них вы, другой молод.
— Можно узнать имя второго?
— Можно, — кивнул Тамура. — Его зовут Кронид, мессия. Он разрушит христианство, докажет его несостоятельность. Так либо иначе ваши пути пересекутся.
Они понимающе улыбнулись друг другу. Судских противился, но что-то заставило его заглянуть внутрь японцу. Увиденное там встревожило его.
— Когда вы собираетесь покинуть нас? — спросил он. — Не посчитайте мой вопрос хамским, меня интересуют меры безопасности ваших передвижений.
Тамура верно понял Судских и ответил:
— Утренним рейсом в Париж. У меня есть там неотложные дела. Потом я вернусь в Японию.
— Я буду провожать вас, — заверил Судских, и японец учтиво поклонился ему.
Утром Тамуру доставили в международный аэропорт к началу регистрации. Еще раньше туда прибыла специальная оперативная группа УСИ, которая спокойно растворилась среди пассажиров.
У стойки таможенного досмотра Судских придержал Тамуру.