— Пойду-ка я освою веничек, — сказал Луцевич. Подобных откровенностей он старался привычно избегать.
— Грейте баньку, Олег Викентьевич, мы следом, — одобрил Судских.
— Кто уведомил Сталина о масонах? — с нетерпением спросил Судских, едва тактичный Луцевич скрылся в парной.
— Отец Воливача. В то время он возглавлял особый отдел, который подчинялся непосредственно Берии. Занимался он оккультистами, астрологами, гадателями всех мастей и масонами. Он же курировал поиск библиотеки Ивана Грозного. Сладковский числился за этим отделом.
— Выходит, он прыгнул через голову шефа?
— Выходит. Открывалась цепочка лиц в министерстве Кагановича и МГБ. Воливач дружил с Поскребышевым и тайно встретился со Сталиным. Тот поверил ему и велел скрытно готовить ликвидацию большого круга лиц на апрель. Лиса Каганович почуял облаву загодя и нажал на Берию. С вечера на ближней даче Сталина была рядовая пьянка Хозяин как всегда не пил, но других спаивал. Перепилась вся компания в мат, на следующий день вождь помер. Неспроста?
Из парилки доносились шлепки веника и довольное покряхтывание Луцевича.
— Присоединимся? — спросил Судских.
— Я не любитель острых ощущений, Игорь Петрович. Сауну люблю, — е- отнекивался Гуртовой, и Судских ушел в парилку.
— Держитесь, Игорь Петрович! — встретил его Луцевич — Парок высший класс!
Луцевич оказался истым парильщиком, выдержал еще десять минут, притом отхлестал Судских веником от души Из парной оба выскочили и пролетели мимо скучающего Гуртового прямо в бассейн.
— А водичка-то! — отфыркиваясь, восклицал Луцевич.
— Из родничка закачиваем, — пояснил Судских. — Этой водой я излечивал Гуртового. Целебная.
Вернулись в предбанник, но прежняя беседа не возобновилась: дежурный доложил о прибытии лаборатории. Судских хотел было отложить анализы, но Гуртовой запротестовал:
— Нет, нет! Хочу быть ровней. Еще вчера я дохликом был.
— Уговорили, — согласился Судских. — Кровь на анализ сдадим, тогда и отпразднуем.
Анализы показали младенческую чистоту и здоровье. Повод для празднества пришел сам собой, напраздновались всласть и заночевали поздно. Утром за Луцевичем пришла машина — президент назначил ему встречу, и разговор намечался важный: как обуздать наркоманию и вообще как нала-дйть здравоохранение. Президент по обыкновению тревоги не бил, но выделял наиболее важные проблемы в масштабные кампании.
— А как мою проблему будете решать? — спросил Гуртовой, когда они остались одни.
— Как бы вам хотелось? — грустный вид Гуртового сбивал Судских с толку.
— Хотеть поздно. Давайте не загадывать. Если можно, я бы пожил здесь, а там видно будет.
— Принимается без возражений, — кивнул Судских. — Тогда я поеду в Москву. Понадоблюсь, звоните. Один вопрос напоследок. Какова дальнейшая судьба утерянных книг?
— Вы не там ищете, Игорь Петрович, — ответил Гуртовой. — Я знаю точно, за границей их нет. Может быть, малая часть, и не самых ценных. Они где-то здесь. У меня из головы не идет записка Берии. Попробуйте еще покопаться в спецархивах.
— Воливач, думаю, уже перевернул их полностью.
— Я не о тех архивах, Игорь Петрович. Те и мы перерыли сверху донизу. Партийный смотрите. Есть один сверхсекретный архив. Он исчез при гэкачепистах, мы нашли его. Архив перевезли к старшему Трифу, позже заинтересованные лица потребовали его назад, но Триф отдал самую туфту, копии в основном. Постарайтесь опередить тамошнюю организацию. Она прикладывает максимум усилий, чтобы вынудить Трифа расстаться с архивом. Руководит поисками братец, младший Триф. Этот архив стоит многого.
«Прикладываем усилия», — отметил про себя Судских, но делиться этим не стал.